Звонница - страница 38

Вечером собрались соседи, пришла Марта. Фридрих не знал, как рассказать им о том ужасе войны, что испытал он и продолжали испытывать его товарищи, оставшиеся в окопах. Впрочем, ни родители, ни Марта, ни соседи ни о чем не расспрашивали. Все понимали, солдат вернулся из кошмара. Просидев час, молча разошлись по домам.

— Я тебя очень ждала, Фридрих, — держа его за руку, сказала при прощании Марта. — Завтра приходи к нам. Мама с отцом будут рады видеть тебя.

Девушка скромно потупилась, потом встала на цыпочки и нежно поцеловала Фридриха в колючую щеку. Этот поцелуй Марты вырвал вчерашнего солдата из состояния оцепенения, не покидавшего его последние два месяца. Расстрел у края оврага не погубил тело, но будто умертвил душу.

Каждый день после того оврага Штоф проживал, не ощущая красок жизни. Сослуживцы жалели рядового. После невероятного избавления от смерти Фридрих резко изменился. Бывший весельчак погрузился в себя, замкнулся, часто сидел где-нибудь в стороне от всех, уставившись в одну точку. Начальство сочло необходимым проверить его психику, и врачи подтвердили душевное расстройство солдата. В середине апреля Штофа комиссовали, отправив домой с предписанием «К воинской службе не годен».

Поцелуй девушки расплавил ледяной ком, застрявший глубоко в груди. Фридриху вспомнились синие глаза русского солдата, спасавшего его, Штофа, за что и сам русский, может быть, поплатился жизнью. Доброта спасителя, любовь родителей, поцелуй Марты слились в животворящее прикосновение к сердцу. Так началось возвращение к жизни.

Родители внимательно наблюдали за сыном со стороны. Нет, в его поступках, мышлении не было и намека на помешательство. Фридрих оживал постепенно, день за днем. Но порой совершал поступки, которым родители не находили объяснений. Под майские грозовые раскаты сын вдруг поднимался на ближний у фермы холм, замирал там под ливнем, разглядывая округу. О чем он думал в тот момент? Мать догадывалась: сын не может забыть Штефана, сослуживцев, навсегда оставшихся на чужой земле. Не усугубят ли подъемы на холм здоровье, не вызовут ли новое нервное потрясение?

Герр Штоф успокаивал жену и, поглаживая по плечам, тихо говорил:

— Фридрих должен пережить последствия военного ужаса. Только так возможно полное освобождение от прошлого. Постепенно к нему придут новые эмоции, с ними появится интерес к жизни.

Действительно, вскоре сын привез на велосипеде из города стопку книг. Он пристрастился к чтению и читал, видимо, до утра, потому что мать слышала шелест страниц до первых рассветных лучей. Отец давал сыну отдохнуть, а потом звал его на работу. Вдвоем они снова шли в лес, бурно обсуждая последние новости.

Время лечило искалеченную войной психику. К осени, посоветовавшись с родителями, Фридрих отправился в дом Марты Линд делать ей предложение. Девушка с возвращением солдата прожужжала о нем все уши матери и отцу, и те в нетерпении поджидали, когда же свершится то радостное событие, что закономерно приходит в дома с молодыми барышнями. В октябре шестнадцатого года семьи породнились.

Молодые заняли вторую половину дома Штоф. Каждое утро к фрау Штоф на помощь спешила улыбающаяся Марта.

— Мама, Фридрих задумал учиться в университете, — как-то утром сообщила она. — Попросил меня помочь с изучением программы для поступающих.

Фрау Штоф с любовью обняла невестку: значительная роль в возвращении сына к жизни принадлежала именно ей, Марте.

Фридрих понимал, что знаний для поступления в университет у него недостаточно, поэтому наряду с изучением учебников по общим дисциплинам начал брать частные уроки. В библиотеке ему случайно попался под руки самоучитель французского языка. Дома, на столе, лежали книги Виктора Гюго, и молодой Штоф задумался: почему бы не прочесть гениального француза в подлиннике? Дух вольнодумства писателя настолько захватил Фридриха, что он опять начал философствовать, спорить, смеяться над удачно подобранными шутками. Фрау Штоф, радуясь, качала головой: из-за книг не высыпалась Марта, а она, похоже, забеременела. Днем на ферме предстояло выполнить много работы, но что мать могла сделать с сыном, так много испытавшим на войне.