Звучат лишь письмена - страница 22

«Да будут вечны законы и церемониал, дарованные Небом».

Я покорно ожидаю, что Вы, мудрый, щедрый и милостивый человек, позволите в западных землях, на окраине Вашего государства считаться мне государем, обращенным лицом к югу (т. е. императором). Я же постараюсь всеми силами поддерживать между нами любовь и дружбу. Рыба ли поплывет, дикий гусь ли полетит, всякий раз поручу им передать весточку в соседнее государство. И до тех пор пока существуют Небо и Земля, я вечно буду стараться предотвращать беспорядки на границах. Искренне Ваш и с надеждой жду Вашего решения».

Итак, в Поднебесной неожиданно появился третий сын Неба (первым был сам китайский император, вторым — император государства Ляо, занимавшего территорию Северного Китая и созданного киданями; от названия этого народа произошло и русское наименование Китая). Получив известие об этом, сунский государь вознегодовал. Ни о какой дружбе и любви и речи быть не могло. Тангутских послов выпроводили из Китая. Самозванца Юань-хао лишили всех его китайских титулов и должностей, ранее дарованных двором Сун, и немедленно запретили всякую торговлю с тангутским государством. На границе было объявлено военное положение и на всех пограничных рынках читан указ, гласящий: «Кто сумеет поймать Юань-хао и доставить его живым ко двору или же представит китайскому двору его голову, получит в управление все земли тангутов». Это была война.

Первый год обе стороны ограничивались лишь незначительными набегами на территорию соседа. Зима 1040–1041 года также прошла относительно спокойно. Сунские гарнизоны отсиживались в крепостях. Один из китайских полководцев так характеризовал создавшееся положение: «За стенами крепостей стоят большие холода, и поэтому враги не придут. Подождем весны, разузнаем, когда у мятежников лошади отощают, а люди начнут голодать. Вот тогда-то и возникнет такая обстановка, когда их можно будет легко подчинить».

Но тангуты не стали ждать разгара весны. В начале марта их войска перешли в наступление. Сунские армии терпели одно поражение за другим. Полководец Хань Ци докладывал двору: «Мои войска вновь разгромлены. Среди солдат царит уныние. Сейчас мы сталкиваемся только с неудачами. Положение таково, что победы и не предвидится. Я не осмеливаюсь служить».

Но, конечно, маленькое тангутское государство не могло слишком долго воевать с могущественным Китаем. Из источников мы узнаем, что «хотя Юань-хао и одерживал победы, более половины его людей были или убиты, или ранены, или болели». Тангуты предложили начать переговоры о мире. Мира желали и многие китайские сановники. Некоторые из них советовали своему государю: «Ваше величество, желательно выказать доверие и открыть окраинам путь к самообновлению, простив им все причиненные нам бедствия». Сунский император заверял, что это и его «самое искреннее желание».

Начался длительный торг об условиях мира. Китайцы предлагали Юань-хао отказаться от императорского титула. Сунские дипломаты пытались втолковать тангутам, насколько безнадежна война с Китаем. «Когда вы стали нападать на наши границы, — говорили они, — то, поскольку в нашем государстве был длительный мир, население его не умело воевать. Благодаря этому вы не раз одерживали победы. Теперь же большинство пограничных жителей научилось воевать. Могут ли теперь ваши победы быть постоянными? Наше государство богато, оно владеет Поднебесной. И хотя наши пограничные войска понесли небольшие поражения, дело не дойдет до большого разгрома. Если же вы потерпите хоть одно поражение, то вам можно беспокоиться и о престоле». Но тангутские послы стояли на своем и в вопросе о титуле не шли ни на какие уступки. «Когда солнце дошло до зенита, — говорили они, — то оно по законам Неба может двигаться только на запад. Разве вопреки этим законам оно может опуститься на востоке?»

Однако положение тангутов было не из легких. Народ роптал. Недовольны были и многие старшины. Торговля с Китаем прекратилась, и «не было чая для питья, шелковых одежд для знатных».

Наконец, в 1044 году соглашение было достигнуто. Юань-хао в обращениях к китайскому императору соглашался признавать его старшинство и называться не сыном Неба, а государем государства Ся. За это сунский двор обещал ежегодно платить тангутам компенсацию в сумме 255 тысяч лан