1940-Счастливый год Сталина - страница 50

«Ст.[алин]: Как дела у Ракоши?

Д.[имитров]: Он чувствует себя отлично, только, возможно, нач­нется реакция после долгого пребывания в тюрьме.

Ст.: Он симпатизирует троцкистам?

Д.: Нет. Он держится храбро. Еще в тюрьме, в связи с процессом против троцкистов, он занял ясную позицию против троцкистов.

Ст.: Все они в свое время колебались. Не разобрались в наших делах.

Д.: Освобождение Ракоши для Коминтерна большой подарок к Октябрю!»[204]

Со стороны «органов» расследования на «венгерском направле­нии» не прекращались. В этом отношении типичными являются дела секретаря Центрального Комитета Коммунистической партии Вен­грии Карла Гараи и его супруги Доротеи (Додо[205]) Вайнрайх. Карл

СЯУМ*Ф»Ы« Гуми

mnw

«к HDTOPWI. «рнМИ «томим

Рис 36 Крокодил Апрель 1940 № 7. Худ Л Генч

Гараи проживавший в СССР с 1933 г. под партийным псевдонимом Кюршнер[206], был арестован органами НКВД в феврале 1938 г. Осно­ваниями для ареста явились «отношения с немецкими и венгерскими политэмигрантам,^>1!, осужденными как правые уклонисты, а также его участие в руководимой Бела Куном контрреволюционной троцкист­ской организации». В марте 1940 г после прекращения дела проку­рором Московского военного округа Кюршнер был освобожден из тюрьмы Но 10 июлл 19401. он был вновь арестован и в октябре 1940 г. приговорен Особым Совещанием НКВД к 8 годам исправительно- трудовых лагерей. 22 января 1941 г. Кюршнер обратился с письмом из Вятлага[207] к Г Димитрову в котиром просил его ходатаист вовать о пересмотре дела, т. к. его арестовали и осудили на основанни уже снятого обвинения. В качестве поручителем в письме, в частности, назывались Евгении Варга, Иштван Реваи и Георг Лукач[208].

Происхождение, биография и партийная карьера Лукача «в пери­од повального истребления кадров» для НКВД представляли собой настоящий магнит. «Его арест, — писал Иштван Херман, — был из ряда тех, которые объяснялись политическими событиями в самом широком и абстрактом смысле слова. В тот период венгерское пра­вительство, как известно, уже официально проводило резко антисо­ветскую политику»[209]. Секретариат Исполкома Коминтерна в про­странном письме временному руководству Компартии Венгрии от 16 августа 1940 г. сформулировал его задачи по реорганизации пар­тии в изменившихся условиях. Помимо перехода на нелегальное по­ложение и «борьбы против предателей в собственных рядах» в числе первоочередных ставилась задача разоблачения действий венгерско­го правительства, которое под впечатлением военных побед герман­ского вермахта встало на сторону германского и итальянского импе­риализма, стремясь к образованию новой «Великой Венгрии»[210].

Приказ об аресте Дердя Лукача (обвинение в соответствии с § 58-6 [шпионаж]) был подготовлен Народным комиссариатом го­сударственной безопасности уже 25 июня 1941 г., подтвержден 27 июня Меркуловым и подписан 28 июня 1941 г. прокурором СССР В. М. Бочковым[211]. Арест и домашний обыск были произведены 29 июня 1941 г. «Когда меня арестовывали, — вспоминал Лукач, — производился домашний обыск, конфисковали папку с автобиогра­фиями к моим заявлениям в разные партийные и другие инстанции в связи с поиском работы»[212]. В отличие от других найденных во вре­мя обыска материалов, сочтенных не представляющими «никакой ценности для следствия», эта папка не была уничтожена[213], а легла в основу следствия[214].

30 июня было заведено следственное дело. Наряду с другими до­кументами оно содержит протоколы девяти допросов. Первый допрос во внутренней тюрьме Лубянки датирован 3 июля 1941 г. Он длился недолго — с 12.30 до 16.00. Лукача спрашивали, почему он выбрал Берлин для постоянного места жительства, как долго он проживал в Вене, какие задания выполнял в 1929 г. в Будапеште и кого из членов партии в тот период арестовали. Место в протоколе, где Лукач указы­вает на фракционную борьбу внутри компартии Венгрии в качестве причины ослабения партии, подчеркнуто. Рядом на полях стоит при­писка от руки: «Он сам был активным фракционером»[215].

4 июля следователь госбезопасности Пугачев стал вести допросы в более резком тоне. По его словам, до сих пор Лукач «упорно не желал рассказывать следствию о своих преступлениях против партии и Со­ветской власти». Продолжая отрицать совершение «преступлений», Лукач в то же время признал ряд своих ошибок в период с 1920 по 1929 г. Допущенные в 1920 г. и раскритикованные Лениным ошибки ультралевацкого толка он исправил в 1922-1923 гг. В качестве право- оппортунистической ошибки Лукач назвал свои отвергнутые Комин­терном в 1929 г. так называемые