1940-Счастливый год Сталина - страница 51

стр.

Протокол допроса, длившегося с 13.00 до 19.10, уместился на 2 листах следственного дела.

6 июля 1941 г. — в тот день «главный свидетель» Тимар в ходе ускоренного заседания Военной коллегии Верховного суда СССР под председательством Василия Ульриха был осужден и расстре­лян — следователь Пугачев допрашивал Лукача только о его аре­стах австрийской полицией и о причинах его освобождения из-под стражи. Результаты почти пятичасового допроса и на сей раз были ничтожыми. Пугачев все время давал понять «несговорчивому» под­следственному, что НКВД известно о его «шпионской и провокатор­ской деятельности», что бессмысленно отрицать, потому что в ходе следствия ему так или иначе придется сознаться.

Наряду с намеками на возможность «активного» ведения допросов, т. е. с применением пыток, следует учитывать весомость признатель­ных показаний. Андрей Вышинский, выступавший на Московском показательном процессе 1937 г. в качестве Генерального прокурора СССР, в своей заключительной речи заявил, что в отношении «за­говоров» не требуются доказательства. Улики имеют «гораздо более убедительную силу», чем доказательства. Следователи суммировали показания и признания подследственных, «подтвержаемые» в свою очередь признаниями других лиц.

Абсолютно в соответствии с этой логикой 12 июля 1941 г. Пуга­чев констатировал, что на основании следственного материала Лукач «достаточно изобличен в том, что являлся агентом иностранной раз­ведки, в пользу которой работал на протяжении длительного перио­да» и в связи с этим может быть привлечен в качестве обвиняемого по статье 58 п. 1а УК (контрреволюционная деятельность). В этот день Меркулов позвонил Димитрову. После ознакомления Лукача с фор­мулировкой обвинения его еще раз вызвали в полночь на полутора­часовой допрос, но Лукач вновь отказался признать себя шпионом и отверг обвинения как необоснованные.

Допрос продолжался 13 июля до самого вечера. Лукача допраши­вали о Рудаше, который находился в заключении в Советском Союзе с 1937 по 1939 г. Лукач показал, что не знает причин ареста Рудаша и что поддерживал с партийным работником Рудашем лишь эпи­зодические рабочие контакты. Кроме того, подчеркнул Лукач, они в основном работали в разных странах. Лукач, правда, не знал, что двумя ночами ранее Рудашу задавали те же самые вопросы[216]. Таким образом, следователь не смог запутать обоих заключенных в противо­речиях или даже столкнуть их друг с другом.

В ночь с 15 на 16 июля Пугачев допрашиал Лукача о его отноше­ниях с буржуазными кругами Австрии. И в этом эпизоде следователь мог опираться на данные автобиографий Лукача, которые тот время от времени подавал в отделы кадров различных организаций. Лукач не умалчивал о своих контактах с министрами венгерского прави­тельства, в том числе с министром финансов Йозефом Шумпетером и сотрудником министерства финансов Херманом Шварцвальдом.

Поскольку Пугачев, очевидно, не справился с делом Лукача, 22 июля дальнейшее расследование было поручено новому следо­вателю по фамилии Кириллов. В течение полудня Лукач упорно со­противлялся усилившемуся на него нажиму с целью получить при­знание в «шпионаже в пользу иностранных разведок». Тот факт, что Лукача не арестовывала австрийская или венгерская полиция или его неизменно отпускали на свободу, не рассматривался как свиде­тельство его хорошей конспирации, а использовался в качестве «до­казательства» «шпионской деятельности» обвиняемого в интересах венгерской полиции.

Затянувшаяся пауза между допросами объясняется, по-видимому, тем, что жена Лукача направила в адрес заместителя Сталина и Председателя СНК СССР Вячеслава Михаиловича Молотова за-

Put 37 Крокодил Июнь 1940 №11 Титульный лист. Худ. М Шереметьев

явления и быстрой реакцией на арест философа за границей, t авгу­ста 1941 г Ракоши информировал Димитрова о том, что венгерское радио сообщило об арес~е Лукачэ и Рудаша. «Лишь немногие люди отваживались в случаях, когда кого-либо арестовывали заявлять о своей солидарности с ним. Тем дороже для меня.. что Бехер вместе с Эрнстом Фишером и Йожефом Реваи обратились к Димитрову, что­бы Димитров вмешался в это дело»