200 дней до приказа - страница 10

«…Триста сорок шесть! Приходите, мы ждём вас!» — изрёк из себя ящик ошалевшему Шматко. Ценная информация на глазах ушла, как песок между пальцев.

— Значит, так, Нестеров, все идут на уборку территории, а у тебя будет особое задание! Берёшь ручку, бумагу — и смотришь рекламу!

— Разрешите, товарищ майор? — Странным образом, стоит человеку обзавестись собственным кабинетом, как на него наваливаются две напасти. Во-первых, в кабинет постоянно каждый норовит зайти, а во- вторых, вместе с входящими появляются горы бумаг, которые надо читать, подписывать и категорически нельзя выбрасывать, что, по мнению майора Зубова, было бы самым разумным решением.

— Ну, Смальков? — На этот раз, уже стоя в кабинете, просил разрешения войти старший лейтенант Смальков. — Кому сейчас морду набил?.

— Что вы, товарищ майор, я просто узнать — там из штаба ничего не слышно? — Примерно так болельщик, пропустивший матч любимой команды, спрашивает у соседа: «Наши выиграли?»

— Слышно, Смальков, — майор матчи любимых команд не пропускал. — Очень даже слышно. Такая канонада. Я уже практически оглох. Запрос из штаба пришёл. Требуют характеристику на тебя. Так что давай, сочиняй — и мне на подпись, — снова закопавшись в бумаги, Зубов понадеялся, что, когда он поднимет голову, Смалькова уже не будет в кабинете… Звуки, издаваемые старлеем, не дали Зубову даже пофантазировать.

— Как? Я? Сам на себя?.

— А кто? — Более догадливый офицер уже догадался бы, что майор писать характеристику не будет. — Можешь, конечно, Пушкина попросить, чтобы в стихах, только он вряд ли — у него сейчас заказов!

Только пиши, Смальков, правду — всё как есть. Что, мол, пьёшь, насилуешь, грабишь, про судимости не забудь… — Медленно зеленеющий Смальков никак не мог вспомнить свою судимость. — Да что ты, как маленький, старший лейтенант, никогда, что ли, характеристики не писал?

— На себя — нет. Это как-то нечестно, — признался Смальков.

— А честно КМСу по боксу нападать на беззащитного постового?

Всё! Кыш! Иди и больше не греши… то есть не мешай…

Сегодня Папазогло было можно. В смысле то самое «можно», которое резко отличается от уставного «разрешите» и сводится к «Машке, которую можно за ляжку». Машка эта есть не женщина, а приспособление для натирки полов, чем Папазогло и занимался, пытаясь довести этот процесс до совершенства. Только этим стремлением можно объяснить тот факт, что приближение Бабушкина и Нелипы прошло для молодого бойца незамеченным.

— Это ты, Папазогло? — сделал попытку оторвать бойца от наряда Бабушкин. — Это правда, что ты из Вологды?

— Правда… а что? — выдавил из себя Папазогло, пытаясь не сбиться со взятого ритма.

— Земляк, получается? — оторвав только что обретённого земляка от «Машки», Бабушкин мощно пожал Папазогло руку. Нелипа, будучи, в свою очередь, земляком Бабушкина, пожал руку молодому бойцу ещё более мощно.

— Земеля, кидай «Машку», айда потрещим! — Просто так «Машку» отдавать Папазогло был явно не намерен.

— Не-не, мне сержант приказал работать, — с этими словами Папазогло предпринял последнюю попытку отшлифовать очередной кусок пола. Попытка получилась неудачной: натирать пол, сидя на кровати в пяти метрах от «Машки», практически невозможно, а именно эту позу неожиданно для себя принял боец с помощью двух своих земляков.

— Земеля, ты чё, с дуба рухнул? — поинтересовался Бабушкин. — Слушай и запоминай: ты вообще теперь работать не будешь! Иди-ка сюда, дай на кусочек родины полюбоваться!

Кусочек родины попался упорный.

— Извините, но сержант сказал, чтоб через полчаса блестело…

— Раз сержант сказал — будет блестеть, — утешил трепыхающегося Папазогло Нелипа.

— Боец, взял «Машку» — и вперёд! — очумевший Лавров, не ожидавший такой наглости от сослуживцев, смог только выдавить вечное:

— А чего я?

Какая связь между «Машкой» и загадочным вопросом Нелипы:

«А ты что, тоже из Вологды?» — Лавров не знал. Убедила Лаврова другая, куда более понятная в восприятии фраза:

— Ты чё, офигел? Или тебе в рупор въехать?!

Шлифовка силами бойца Лаврова была продолжена, а земляки, решив, что негоже койки мять, отправились в чепок — обретение зёмы надо было отметить.