А главное - верность... Повесть о Мартыне Лацисе - страница 25

Теперь Янис знал много стихов, чувствовал их красоту и силу. Вот что дала дружба с Марией. Нет, это была не только дружба — любовь. Первая любовь!

Каждый скрывал ее от другого. Но Мария не сомневалась: он любит ее. Янису казалось: ни словом, на жестом не выдает себя, был таким наивным, что не допускал мысли, будто Мария может полюбить его. Простодушие Яниса не имело границ. Он не замечал, как вздрагивала девушка от одного его нечаянного прикосновения, а чтобы самому нарочито прикоснуться к ней…

И вот в ту пору, в пору расцвета у Марии самых чистых чувств, когда кощунственным казался каждый пристальный взгляд, брошенный на нее другим мужчиной, к ней воспылал вдруг Ян Судрабинь. Он считался первым кавалером и лучшим женихом во всей волости. Не одна девушка мечтала о нем. А Мария упрямо избегала. Сначала она лишь приглянулась ему, хотел приударить, как приударял уже не за одной, но, встретив отпор, все больше и больше распалялся. Он упрямо ходил в дом к учителю, и, хотя там жил его прежний товарищ Янис Судрабс, Яну Судрабиню в голову не приходило, что тот может стать его соперником. Он вообще не мог допустить, что кто-то осмелится соперничать с ним. Просто Мария набивает себе цену, ждет, чтобы посватался к ней.

И первый кавалер, лучший жених в волости сделал Марии предложение. У него не было сомнений: не родилась еще та, которая отказала бы ему.

Мария отказала.

Гордый Судрабинь немедля уехал. Вскоре стало известно: поступил в юнкерское училище.

Это случилось в апрельский день с белыми сугробами облаков и непролазной грязью на дорогах. Сам старый Судрабинь на лучшей паре лошадей отвез сына на станцию. В тот же день Янис Судрабс с дипломом народного учителя возвращался домой. У него не хватало денег на билет, и сорок две версты он отшагал пешком. Но зато в кармане диплом учителя.

Он получил место в отдаленной волости, но проработал недолго — учил ведь не только детей, пытался учить и их отцов, как жить. В конце года вынужден был уволиться.

Янис поступил в другую школу, а там столько добровольных шпиков — и пастор, и инспектор, и урядник… Наконец на его след напали настоящие шпики. Партийный комитет предложил уйти в подполье, скрыться в Риге…

Через несколько дней назначена встреча с членом ЦК.

Конспиративная квартира находилась на улице Вецпилсетас, что в переводе на русский — Старогородская, одна из самых древних в Старом городе, рожденном много столетий тому назад. Средневековые ганзейские склады так сжимали ее, что она скорее напоминала коридор, в который никогда не заглядывало солнце. Склады действовали и теперь, поэтому улицу заполняли подводы, запряженные тяжелыми битюгами, грузчики, купцы, приказчики. Кто обратит внимание на человека в деревенской одежде?

У мрачного подъезда, который вел в еще более мрачный двор-колодец, Янис встретил товарища по подполью. Он пошел через черный ход на третий этаж, и Янис попал в неожиданно хорошо обставленную квартиру. Навстречу вышел давно знакомый Камолс. Дружелюбно протянул руку.

— Есть такое дерево бамбук, — заговорил весело, — так оно в сутки, говорят, вырастает чуть ли не на целый метр. Не перенял ли ты его способностей? Для подпольщика это совсем ненужная примета.

— Постараюсь исправиться, — в тон ему ответил Янис.

— Теперь тебе надолго, если не навсегда придется уйти в подполье, — уже серьезно сказал Камолс — Становишься профессиональным революционером. Ты сам знаешь, какой отныне удел ждет тебя. И все же я по спрашиваю — согласен ли ты? Вся твоя предыдущая жизнь вела к этому.

Янис кивнул в знак согласия. Слова не нужны. Камолс прав: вся его предыдущая жизнь вела к этому.

— Будешь пропагандистом Рижского городского комитета.

Камолс рассказал, что с наступлением реакции рабочий день на предприятиях Риги увеличился с девяти-десяти часов до одиннадцати — четырнадцати, а заработная плата уменьшилась на четверть, в ряде цехов самого крупного завода «Проводник» — наполовину. Восстановлены штрафы. Безработных уже до пятнадцати тысяч.

…В Риге пять районов, и в каждом партийные организации раз в неделю устраивали массовки. Янис выступал на всех массовках. А шпики с ног сбились, чтобы выследить. Выследить массовку, сцапать пропагандиста. Наконец им удалось вынюхать. Жандармы окружили лес. Яниса схватили у полотна железной дороги. Допрос, тюрьма, «подсадная утка» в камере, снова допросы… Хорошо, что на Янисе мужицкая одежда: он учитель, сельский, приехал в Ригу на курсы, пошел за город, а его ни за что ни про что…