Африка африканеров - страница 8

.

У человека вид загнанного зверя, он поднимает воротник своего плаща и, низко склонив голову, садится в машину.

Как только полицейские уехали, я подхожу к одному из рабочих и прошу показать его пропуск. Он так привык к ежедневному и еженощному контролю, что беспрекословно протягивает его мне. В книжечке около-девяноста страниц, на которых строго расписана вся горестная жизнь африканца. Книжечка эта ни в коей мере не похожа на удостоверение личности. Скорее уж на карточку, которую заводят на скотину или преступников. Любой полицейский за пять минут может узнать, из какого резервата явился тот или иной африканец, к какому племени он принадлежит, где ему разрешается проживать, как зовут его хозяина, какую он получает заработную плату, не должен ли он за квартиру и сколько раз привлекался к ответственности за нарушение закона о пропусках, занимался ли политической деятельностью… Кроме того, в книжице полно разных подписей, за исключением его собственной: подпись управляющего резерватом, откуда он приехал, начальника бюро по найму рабочей силы, его хозяина, полиции. Мне думается, что африканец в этой стране так или иначе обязательно нарушает не один, так другой закон. Проверка пропусков проходит при полнейшем безразличии со стороны изредка встречающихся на улицах в часы ленча белых прохожих. Впрочем, когда я — опрашиваю белого мастера, часто ли повторяются подобные сцены, он отвечает:

— Конечно, ведь у кафров всегда что-нибудь не так.

Тогда я спрашиваю его, а есть ли у него такой же точно пропуск? Он смотрит на меня как на сумасшедшую.

Иду на почту купить марки, это единственное место, где их продают. Некоторое время мне кажется, что я попала в замок Кафки: вход для белых, вход для небелых. Ну, это-то еще куда ни шло. Но ведь потом и те и другие все равно оказываются вместе в одном и том же зале. Как тут быть? В конце концов я кое-как разобралась, что есть окошечки для белых и окошечки для цветных. Точно так же и с ящиками для писем, с автоматами, где продаются марки, и телефонами. У меня голова пошла кругом: столько людей всех цветов кожи, они встречаются друг с другом, расходятся, и все это молча, не говоря ни слова. И вдруг меня охватила паника: а куда же опускают письма (письма белых людей!) мальчики-посыльные (ведь они-то черные!)? В ящики для белых или для небелых?

Когда после обеда я возвращаюсь в отель, то уже не знаю, что надо и чего не надо делать, хотя обычно я с легкостью приспосабливаюсь к любой обстановке. Сначала я решила ехать на автобусе и только после того, как простояла в очереди добрые четверть часа, заметила, что окружающие с любопытством поглядывают на меня. Это африканцы, и на остановке табличка «Для небелых». Тогда я сажусь в первое попавшееся такси, но шофер отказывается везти меня. Спрашиваю его, в чем дело?

«Мадемуазель, — отвечает он, — вы ведь белая». — «Ну и что?» — в отчаянии говорю я. — «Вам надо взять такси с белым шофером, — объясняет он очень любезно. — А я черный и должен возить только черных». — «Но почему?» — «Закон о резервировании работы, — отвечает он. — В Йоханнесбурге черные не имеют права работать на такси для белых… А теперь прошу вас выйти, мадемуазель, — добавляет он. — Если полиция увидит нас, вас оштрафуют, а меня посадят в тюрьму».

В конце концов я пошла пешком, успокаивая себя, что тротуар-то уж принадлежит всем. Африканцы, которые попадаются мне навстречу, как правило, бедно, но вполне прилично одеты. И если одежда у них зачастую старенькая, зато очень чистая, одеваются они с большой тщательностью. На мужчинах широкие плащи, на голове они носят котелки и почти все курят трубку. А так как многие из них в очках (свидетельство того, что они читают), их вполне можно принять за интеллектуалов, окончивших английский университет.

Женщины очень похожи на знаменитую певицу Мариам Макебу: тонкое лицо с выступающими скулами, цветной берет, кокетливо надвинутый на лоб, строгая юбка и свитер, подчеркивающий их стройную фигуру, — все это придает им вид школьниц. Вообще африканцы по сравнению с бурами кажутся аристократами.