Ангел Украины - страница 9

И тут мне подумалось, что я просто сплю, и все в ту же секунду стало на свои места. Яркие, необычайно динамичные сны не покидают меня с самого детства. Есть такое. Криминальные, романтические, мистические, фантастические. Разные. На любой вкус. Теперь вот грачик-мужичок на беседу прилетел. Пофилософствовать о бренности бытия. Почему бы и нет? Сейчас и я, смело оттолкнувшись от бетонной плиты моста, взмахну руками и сделаю широкий и плавный круг над водами великой реки. Без проблем.

— Сон есть сон, в чем загвоздка? — пробормотал я себе под нос и даже сделал движение к парапету.

— Не вздумайте, — резко остановил меня седой. — Во всяком случае, не сейчас. Вы, Сергей, еще к этому просто не готовы. Всему свое время, — несколько мягче добавил он.

— Да? Не время, говорите? Очень интересно, — иронично протянул я, но попытку полететь, используя руки вместо крыльев, оставил. — А когда же оно наступит?

Похоже, я уже начал приходить в себя. Не сплю, так и не сплю. Происходящее уже не шокировало. Ну, почти не шокировало, так будет честнее. Говорящая птица в галстуке? При трости? Шляпа из воздуха? Желающий пообщаться дядя в костюме? Ради Бога. Почему бы и нет. Чему тут удивляться? Реальность так реальность. В этом мире все бывает. Просто не многим улыбается удача увидеть нечто подобное.

Поговорить этот некто хочет на отвлеченные темы? Или даже узкоспециальные? Запросто! К тому же под водку. Легко! С кем только не приходилось разговаривать во времена репортерской работы под это дело: со слесарями, ворами, ментами, проститутками (как в прямом, так и в переносном значении этого слова), большими начальниками, мелкими жуликами, гомосексуалистами, разведчиками, шпионами, депутатами (впрочем, про них уже выше было, смотри после ментов), юристами, экономистами, шулерами, кидалами и прочими, прочими, прочими… Теперь вот дядя Грач в собеседники напросился. Возражать не будем. Поговорим, почему не поговорить? Я дерзко и вопрошающе уставился на нежданного гостя.

— Время это обязательно наступит. И для левитации, и для многого другого, не менее занимательного. Впрочем, занимательного как для человека. Вас же, дорогой господин Высоцкий, на тот момент это ни удивлять, ни интересовать уже нисколько не будет, — снова усмехнулся он, в этот раз, вероятно, моему храброму взгляду. — Прошу поверить мне на слово.

— Верю, — бестактно, не задумываясь вставил я, пытаясь переварить услышанное: «Это значит, что человеком я тогда, когда наступит это время, уже не буду? Так следует трактовать его слова? Уж не мир ли загробной жизни хочет он мне показать?»

— Это хорошо. — Несколько по-птичьи кивнул собеседник. — Доверие между нами просто необходимо…

— Граничное и достаточное условие? — сам не зная зачем съязвил я. Видимо это было нервное.

— Можно и так сказать. Разрешите мне так, не совсем правильно, выразиться, — он продолжал улыбаться, причем, как мне показалось, уже без сарказма, по-доброму. — Из всех переломных моментов Вашей жизни, господин Высоцкий, этот самый переломный. Тавтологию простите?

— Прощу, отчего же не простить, — ответил я, все больше осваиваясь с нетривиальной ситуацией. Немного помолчав, показал глазами на бутылку, уже пустую на две трети. — Повторить?

— О, конечно. Какая птица не любит крепкие спиртные напитки? — дядя Грач (а именно так я его твердо окрестил про себя) сложил брови домиком и сделал приглашающий жест двумя руками сразу. — Наливайте.

Я неторопливо разлил остатки водки поровну, освободив второй, резервный стаканчик от сока, которым запивал каждые предыдущие порции и аккуратно поставил пустую пол-литровку на тротуар, демонстративно не бросив (что просилось само собой) ее в воду. Вот тебе, дядя, утрись, какие мы тут правильные и воспитанные. Потом отнесу в мусорный контейнер.

— Природу бережем? — тут же адекватно отреагировал он. Лицо его снова приняло ехидное выражение. Я скользнул по нему быстрым, подозрительным взглядом. Констатировал:

— Мысли читаем? — и насколько смог, сделал равнодушное лицо. Взял один стаканчик себе, второй придвинул дяде Грачу.

— Да уж. Это не так сложно, как вам, людям, кажется, — принимая свою порцию, отозвался тот.