Антология смерти - страница 50

Нинель с Карпушей ехидно притихли, делая вид, что испугались.

Такой вот у нас когда-то случился разговорчик, вполне отражающий мои взаимоотношения с редакцией.

/Сто минут, лишь сорок, тридцать!/ Ах, как долго день рабочий. /И вчерашняя заварка отчего-то тухлой рыбой отдаёт./Каждый чётный час устало, выхожу я помочиться/ от такого разбиенья время, вроде как, ускоренно течёт./. Я терпеть не могу такую жизнь, но не бросаю к чертям свою работу. Потому что такой цветник из ярких личностей окружает меня только здесь. И, хоть все они – мои милые коллеги – дураки и зануды, всё равно люблю я их необычайно и пусть они, если прочитают этот текст, помнят о моей любви и не слишком грустят.

Ещё, как уже говорилось, я пишу в наш журнал заказные статьи. Любая такая статья пишется в нашем журнале три раза. Сначала на собственное усмотрение, потом – на усмотрение Вредактора, потом – опираясь на просьбы заказчика, то есть, возвращаясь к изначальному варианту. Но и эти три раза занимают совсем немного времени. В основном, всем нам – недобросовестным журналистам ежемесячного женского журнала – делать в редакции совершенно нечего. Даже треть рабочего времени не отнимают у нас поставленные задачи, но мы должны присутствовать, высиживать положенное штатным журналистам время на рабочем месте. Видимо, чтобы любой нечаянно забредший к нам знакомый учредителей мог констатировать – все на месте, все отрабатывают зарплату в поте лица. Впрочем, на это я, кажется, уже жаловалась.

Когда-то мы почти всерьёз рассуждали о необходимости изготовления манекенов.

– Сделаем кукол, оденем в свою одежду, и будем подменять себя ими, когда захочется уйти, – мечтали мы, – Вредактор заглянет, посчитает поголовно, все ли на месте, и уйдёт, успокоенный.

– Лучше роботов сделаем человекоподобных, – доводил идею до совершенства Карпуша, – Тогда вообще на работу только в день зарплаты можно будет приходить.

Вредактор нечаянно услышал наш разговор, и, кажется, воспринял услышанное, как потенциально способное к осуществлению безобразие. С тех пор он по десять раз на день заходит к нам в комнату и лично контролирует деятельность каждого.

Впрочем, контролировать особо нечего. Ничем ярким никто здесь не занимается. До прихода в нашу редакцию, я была уверена, что журналист – профессия интересная. Но Вредактор и её свёл к тупому ремесленничеству. Пропагандируемые им технологии просты – выбираешь тему, лезешь в Интернетовские справочники, копируешь оттуда факты и сдаёшь статью. Никаких авторских оценок («Кто мы такие, чтобы судить?!»), никакой интриги («Кому нужны эти дешевые профанации? Наши читательницы интересуются сутью, а не обёрткой!»), никакой иронии – только голые факты. В общем, в рабочее время мы с коллегами занимаемся тем, что дружно и безудержно деградируем. Деградация эта хорошо оплачивается, поэтому все возмущаются, но никто отсюда не уходит.

Кстати, несмотря на всё вышесказанное, журнал всё же получается интересным. Его читают, о нем говорят, к нему прислушиваются. Вызывающая антагонизм у наших литературных амбиций стратегия Вредактора – писать как можно проще, и как можно информативнее, – принимается читательницами на ура. Нашим дамам давно уже наскучили слезливые истории и духовно перенасыщенные отчёты об очередном призовом месте нашей команды парикмахеров. Им нужны факты – эмоциональную окраску они хотят придавать сами и на свой вкус. Факты, так факты. Наш журнал даже называется так – «Women’s fact». Написание названия стилизовано так, что в первую минуту читается “Women’s fuck”, и лишь потом, присматриваясь, ты замечаешь правильную надпись. От этого наш журнал считается жутко стильным и концептуальным.

Я сижу в наушниках, балдею от «5nizza» и вношу в статью для Басика окончательные правки. Вредактор – сокращённое название нашего Глав. Редактора, полностью отражающее его сущность – бродит за спинами сотрудников и ищет, к чему бы придраться. Он сегодня явно не в духе.

– Бесфамильная, вы так любите опаздывать! – произносит он, скучая. Никаких новых поводов для придирок не обнаружено, поэтому придётся цепляться к старым, – Вы всегда подрываете дисциплину! Вы так любите опаздывать!