Аристотель и Данте открывают тайны вселенной - страница 20

стр.

Они пожаловались маме, что я выражаюсь. Ей не нравились подобные высказывания. Сурово посмотрев на меня, она сказала: «Употребление подобных выражений указывает на отсутствие уважения и воображения. И не закатывай глаза».

Но настоящие неприятности начались после того как я отказался извиняться. И после этого случая я больше не слышал, чтобы сестры употребляли выражение «родился слишком поздно» в мой адрес.

Я бесился от того, что не мог поговорить ни со своим братом, ни со своими сестрами. Не то, чтобы мои сестры совсем обо мне не заботились. Просто они обращались со мной скорее, как с сыном, чем с братом. Но мне не нужны были три мамы. И поэтому на самом деле я был очень одинок. Чувство одиночество вызывало у меня желание поговорить с кем-то моего возраста, с тем, кто понимает, что употребление матерных слов дает мне ощущение свободы.

Иногда я записываю все ругательства, которые приходят мне на ум. Мне становится легче. У моей мамы на все есть свои правила. Правило для отца: не курить в доме, а для всех остальных: не выражаться. Она это терпеть не может. Даже когда отец употреблял новые интересные слова, она говорила ему: «Лучше выйди на улицу, может быть, там ты найдешь кого-нибудь, кому понравится твоя манера речи».

Моя мама добрая, но при этом очень строгая. Я думаю, это её способ выжить. Я не хотел иметь неприятности с мамой из-за ругательств, поэтому все матерные слова я держал при себе.

Ещё меня беспокоило моё имя. Ангел Аристотель Мендоза. Я ненавидел имя Ангел и никому не позволял называть меня так. Все, кого я знал с именем Ангел, были настоящие придурки. А что касается имени Аристотель, то хотя я и знал, что был назван в честь дедушки, я так же знал, что такое имя носил известный философ. И меня это раздражало, так как все ожидали от меня того, чего я не мог им дать.

Поэтому я всегда представлялся именем Ари.

Если я подписывал письма, то ставил подпись Воздух*.

Я думаю, было бы чудесно стать воздухом. Я могу быть всем и ничем одновременно. Я необходим и при этом невидим. Я всем нужен, но никто меня не видит.


* Воздух — с англ. Air. Получается игра слов: Ari — Air.


ВОСЕМЬ



Мама прервала мои мысли, если они таковыми были.

— Данте звонит.

Я шел мимо кухни и заметил, что мама делала уборку в ящиках. Чтобы не значило лето, для мамы — это работа.

Я плюхнулся на диван в гостиной и взял телефон.

— Привет, — сказал я.

— Привет. Что делаешь?

— Ничего. Я не очень хорошо себя чувствую. Поле обеда мама ведет меня к врачу.

— Я надеялся, мы пойдем поплавать.

— Черт, — сказал я. — Я не могу. Я просто, понимаешь…

— Да, знаю. Значит, ты ничего не делаешь?

— Ага.

— Ты читаешь что-то, Ари?

— Нет. Я думаю.

— О чем?

— О разных вещах.

— О разных вещах?

— Знаешь, Данте, о вещах.

— Например?

— Знаешь, например, что две мои сестры и брат намного старше меня, и что я чувствую из-за этого.

— По сколько им лет?

— Мои сестры близняшки. Они не одинаковые, но очень похожи. Им двадцать семь. Моя мама родила их, когда ей было восемнадцать.

— Вау, — сказал он. — Двадцать семь.

— Да, вау.

— Мне пятнадцать и у меня есть три племянницы и четыре племянника.

— Это круто, Ари.

— Поверь мне, Данте, это не так уж и круто. Они даже не называют меня дядей.

— А сколько лет твоему брату?

— Двадцать пять.

— Я всегда хотел брата.

— Да, у меня можно сказать, его тоже нет.

— Почему?

— Мы не говорим о нем. Он будто мертв.

— Почему?

— Он в тюрьме. Я никому не рассказывал о своем брате. Я ни разу не сказал о нем и слова. Я не хочу говорить о нем.

Данте ничего не ответил.

— Мы можем не говорить о нем? — спросил я.

— Почему?

— Мне как-то не по себе.

— Ари, ты ничего не сделал.

— Я не хочу говорить о нем, хорошо?

— Хорошо. Но знаешь, что, Ари? У тебя очень интересная жизнь.

— Не совсем, — сказал я.

— Но это так. По крайней мере, у тебя есть сестры и брат. А у меня только мама и папа.

— А что насчет кузин?

— Я им не нравлюсь. Они думают, что я немного другой. Они настоящие мексиканцы. А я, как ты там называешь меня?

— Почо.

— Вот кто я. Мой испанский не очень хорош.

— Ты можешь выучить его, — ответил я.

— Учить его в школе совсем не так, как дома или на улице. И это очень тяжело, потому что большинство моих кузин со стороны мамы, и они очень бедные. Моя мама самая младшая и она очень долго боролась со своей семьей, чтобы пойти в школу. Ее отец не думал, что девочка должна идти в колледж. Так что моя мама сказала: «К черту все. Я пойду туда в любом случае».