Аскетизм по православно-христианскому учению. Книга первая: Критический обзор важнейшей литературы вопроса - страница 64

«Прекрасно созерцание, прекрасна и деятельность; первое — потому, что возносится выше земного, вводит во Святая Святых и возводит ум к тому, что сродно с ним; другая — потому, что, приемля к себе Христа и служа Ему, доказывает силу любви своей делами». [645]

Такое совпадете психологических и мистических результатов, при резком видимом различии образа жизни, объясняется тем законом, что одно и то же по существу настроение может проявляться до противоположности различно. «Иной человек с утра до вечера говорит, а между тем соблюдает молчание (σιωπὴν κρατεῖ), потому что он ничего не говорит без пользы». [646] С этой точки зрения разрешается и вопрос: «что лучше, говорить или молчать?» — «Кто говорит для Бога, тот хорошо делает; равно хорошо делает и тот, кто молчит для Бога». [647]

С этой точки зрения является совершенно обоснованным и аскетическое учение относительно равноценности молитвы и собеседования с братией. «Если встретится кто из Отцов, или утрудившийся странник то побыть с ним вменится подвижнику вместо истинной молитвы» (ἀντὶ μεγίστης σου εὐχῆς κρίνεται τὸ μετὰ τοιούτου στῆναι). [648] В тот день, в который подвижник печалится о ком-либо страждущем в каком-либо отношении, о человеке добром или злом, он является мучеником за Христа пострадавшим, — он сподобляется стать исповедником. [649]

Мало этого. Даже «спокойствие» (ἡσυχία), необходимое для «созерцания» Бога, достигается некоторыми, вследствие их индивидуальных особенностей, удобнее и успешнее не в уединении, а именно в общежитии. [650]

Поэтому Василий Великий иногда хвалит жизнь общественную, а иногда отшельничество (τὴν συνοίκησιν τῶν πολλῶν ἐπαινεῖ, ποτὲ δὲ τὴν ἀναχώρησιν), имея в виду, что истинно старательные двумя способами приобретают себе пользу, каждый по мере сил, по тому различию и по той цели, какую он себе наметил. [651] Отсюда, по аскетическому воззрению, если трое, например, живут в одном месте, причем один из них хорошо безмолвствует (ἡσυχάζει καλῶς), другой болен и благодарит Бога, третий служит с чистым помыслом (μετὰ καθαροῦ λογισμοῦ), — все трое одинаково трудятся (οἱ τρεῖς μιᾶς ἐργασίας εἰσίν). [652]

Два брата имели целью при вступлении на путь подвижничества угождение Богу (τοῦ σκοποῦ εἴχοντο ἕκαστος τοῦ ἀρέσαι Θεῷ). Но эту цель каждый из них стремился исполнить различным образом (ἐνηλλαγμένῃ τῇ πολιτείᾳ). Один, раздавши сразу все свое имение, посвятил себя подвижничеству и молитве (τῇ ἀσκήσει προσέσχειν καὶ τῇ προσευχῇ), а другой, в построенном им же монастыре, принимал больных, престарелых и т. под. После их смерти авва Памва признал их одинаково совершенными перед Господом (ἀμφότεροι τέλειοί εἰσι πρὸς τὸν Κύριον), равными перед Господом (ἴσοι πρὸς τὸν Κύριον). Он их видел стоящими рядом (ἅμα) в раю. [653]

Впрочем, восточно-христианская мистика, выражая иногда в лице отдельных, очень видных представителей, учение о равенстве по существу обеих означенных форм истинно христианской жизни, нередко действительно поставляет созерцание выше деятельности. Вот, например, одно из характерных повествований. «Один из Отцов молился Богу, говоря: „Господи! Открой мне дело это. — Один ради имени Твоего убегает людей (φεύγει διὰ τὸ ὄνομά σου), а другой ради Твоего же имени принимает их с отверстыми объятиями“ (ἐναγκαλίζεται διὰ τὸ ὄνομά σου). (Здесь разумеются Apceний и Моисей). И вот ему были показаны два больших корабля на реке. На одном он видит авву Арсения и Духа Божия, плывущими вместе в безмолвии (θεωρεῖ τὸν ἀββᾶν’ Αρσένιον καὶ τὸ Πνεῦμα τοῦ Θεοῦ πλέον ἐν ἡσυχίᾳ εἰς ἕνα [или ἕν]), а в другом плывет Моисей и ангелы Божии, которые кормят его сотовым медом». [654]

И так деятельная (practice) христианская жизнь, осуществляясь в двух основных направлениях, разделяется на многие занятия и подвиги (erga multas professiones studiaque dividitur). Некоторые главной целью своих стремлений поставляют уединение в пустыне и чистоту сердца (summam intentionis suae erga eremi secreta et cordis constituunt). Все эти подвижники теснейшим и ближайшим образом соединялись с Богом посредством безмолвия в пустыне (familiarissime Deo per silentium solitudinis cohaesisse). Другие всю свою заботливость приложили к наставлению братий, к попечению о киновиях. Некоторые посвятили себя благочестивому подвигу странноприимства (xenodochii), причем достигали высокого совершенства в подвижничестве. Макарий Алекс., например, был нисколько не ниже кого-либо из пребывавших в уединении пустыни (nulli eorum, qui solitudinis secreta sectati sunt, inferior sit).