Бармен из Шереметьево - страница 15
– Куда ж ты так торопишься?, – нарезая «Докторскую», интересовался дядя, – ты ж на смену, не на свадьбу, идёшь!
– Ты ничего не понимаешь. Я просто очень ответственный грузчик!, – отвечал Димка. Он напитался Анькиной весёлой иронией и часто теперь копировал её стиль, – К тому же единственный! Вот вызову сам себя на соцсоревнование – ты ещё увидишь мой портрет на Доске Почёта!
– Да ты идиот просто.
– Ну, не без этого, – сразу соглашался племянник, доедал завтрак и бежал на метро Речной Вокзал, откуда в Шереметьево ходил служебный автобус, а Влад, улыбаясь, погружался в свою огромную коллекцию винила. Как всё же славно, что он принял племяша и посильно участвует в его жизни. Как это вообще хорошо и здорово – помогать родственнику.
С Аней Грачевой они теперь, слава Богу, работали в разные смены и исчезла необходимость вытаскивать ее из историй, в которые она все время попадала. Дважды Влад гасил за нее недостачу в марках, что было очень и очень опасно, много раз разруливал скандалы с посетителями – она иногда бывала беспричинно груба, особенно во время месячных, да и нормальную отчетность она научилась делать совсем недавно.
Аня была принята на работу буфетчицей без права работы с клиентами – она могла отпускать спиртное только официантам, но ее все время звали к иностранцам и просили что-нибудь перевести – довольно скоро она стала бармен-буфетчицей и, наконец, полноправной барменшей. Влад был единственным, кто знал ее историю. В буфетчицы Грачева попала после ИнЯза имени Мориса Тереза. На последнем курсе к наиболее успешным в языках студентам стали приглядываться кадровики КГБ – обычная история. Собеседование с ней проводил моложавый чекист с романтически седыми висками, очень эрудированный. Анька была молода, весела и хамовита:
– Нет, спасибо, работа в вашей организации меня не интересует, но вот в «Шоколадницу» я бы с вами сходила!
И на несколько лет закрутился тяжелый, изматывающий роман с женатым подполковником. Любовь эта была какая-то суетная, местами унизительная и с элементами отчаяния. Математик или даже бухгалтер, подбив баланс слёз, обид и недосказанностей с редкими минутами заимствованного счастья, давно признал бы эти отношения ущербными, токсичными и совершенно невыгодными. Но выведение баланса никогда не было сильной стороной Анны и герой-любовник этим успешно пользовался. Чтобы обезопасить себя и скрыть характер их встреч, он оформил Грачеву информатором с оперативным псевдонимом «Анжела». Основной линией его работы был «Интурист» – туда он и устроил свою подругу сначала переводчицей, а затем помог продвинуться на более хлебную и престижную должность и Аня, свободно говорившая на двух европейских языках, начала карьеру буфетчицы. И, как не странно, это было пределом мечтаний поголовно всех ее однокурсниц, получавших по 125 рублей в месяц за преподавание английского или немецкого в школах.
Роман этот закончился внезапно и очень кинематографично. Они шли на встречу в одну из этих бесчисленных пустых явочных квартир и каждый нёс для другого новость. Он хотел рассказать, что Родина отправляет его в очень длительную командировку, а с ней будет работать сотрудник по фамилиии Валов, что это Шереметьево – там по другому нельзя, что ни в коем случае, даже под страхом смерти нельзя этому Валову рассказывать что у них было, что человек он опасный, но выбора нет, что…
Как именно она подала свою новость, Анька в точности не запомнила, но лицо… это перекошенное животным ужасом лицо отца её будущего ребеночка навсегда впечаталось в её памяти.
– Вылезет. Вылезет! Это обязательно вы…, – шептал он безостановочно, потеряв самообладание. Затем убежал в туалет, долго лил воду на голову. Вернулся с полотенцем на голове, такой жалкий, трясущийся…
– Ну почему, Игорь? Почему? У нас с мамой немаленькая квартира, да – двушка, но – сталинская! И потом – мне страшно, Игорь, мне страшно… Ты только подумай – сколько мы с тобой… а забеременела я только сейчас! А вдруг после аборта… боже! Какое слово-то мерзкое…
Но уболтал. Всё равно он её уболтал и уехал – исчез из Анькиной жизни, как и не было.