"Батюшкин грех" и другие рассказы - страница 7

Солнышко уже село, с восточной российской стороны потихоньку подступала ночь, и вместе с первыми появившимися звездами прикатили «Жигули» с дочкой и зятем Петра Алексеевича.

Пока внук с зятем занимались конкретной контрабандой, то есть перегружали банки с медом из украинского мотоцикла в российский автомобиль, Петр Алексеевич с дочкой и батюшкой о жизни беседовали.

Вокруг — тишина… Стрекочут кузнечики. Из пруда невдалеке доносится лягушечий концерт. Воздух полнился запахом чабреца и полыни, к которому постепенно примешивался аромат свежего меда, а всего в нескольких шагах, в посадке, уже поспевали дикие абрикосы. Воздух — кисель пахучий…

Вдыхает Петр Алексеевич благодать эту, дочку слушает и радуется:

— Слава Тебе, Господи. Вся премудростию сотворил еси…

Тут и зять с внуком подошли. Присели на травку, к разговору присоединились. Родные такие, любимые. Лепота.

Пограничники появились неожиданно. Причем с двух сторон. Российские подъехали на украинском «ЛУАЗе», а украинские — на российской «Ниве». Осветили фарами друг друга, поздоровались и окружили нарушителей…

В урегулирование международного конфликта первым вступил батюшка, успевший до первых слов стражей государственной границы прочесть: «В море житейстем обуреваемии, треволнению подпадаем страстей и искушений. Подаждь убо нам, Госпоже, руку помощи, я коже Петров и Сын Твой, и ускори от бед избавити ны, да зовем Ти: радуйся, Всеблагая Скоропослушнице».

Священник с великим почтением поздоровался и радостно поздравил пограничников с праздником всех русских святых. Затем достал из кармана подрясника иконки и вручил каждому, приговаривая:

— Да хранит вас Господь от бед и искушений.

Те, с обеих сторон, удивленно смотрели на длинного как жердь попа, иконки брали и, по всей видимости, искали подходящие слова.

Переговоры начала российская сторона, успевшая заглянуть в «жигуленок» и увидевшая там батарею банок:

— Нарушаем, граждане?!

— Нет, служивые, не нарушаем. Просто проводим «Операцию Карацупа», — вступил в разговор Петр Алексеевич.

Российская сторона спросила: «Чего?», — а украинская: «Кого?» Но, судя по миролюбивым лицам, и те и другие были настроены доброжелательно.

— Да вы, ребята, присаживайтесь к нам. Сейчас медку отведаем. Папка только вчера накачал, — захлопотала дочь.

Кто его знает, почему и отчего, но пограничники не отказались.

Присели. Меду отведали, благо и хлеб нашелся. Петр Алексеевич им о Никите Карацупе рассказал, а батюшка — о том, как молиться, разъяснил.

Старший пограничник с украинской стороны Петру Алексеевичу свой номер телефона дал и успокоил его насчет переговоров с кургана, а командир с российской стороны пообещал помочь мед отправить батюшкиным родителям.

Когда прощались, стражи рубежей хоть и улыбались, но просили не нарушать… или хотя бы их предупреждать.

Дома Петр Алексеевич вместе со священником в первую очередь в церковь заехали. Лампадку зажгли и Бога поблагодарили, и всем святым русским «спасибо» сказали, да и Карацупу не забыли.

В небольшом шахтерском поселке, пережившем свой расцвет три десятилетия назад, а ныне постепенно умирающем вместе с выработанной угольной шахтой, открылась, на радость старушкам и немногочисленным в донбасских краях старикам, церковь.

Обосновался приход в бывшей столовой, в которой когда-то питались и горняки, и работники небольшой обувной фабрики, и довольно многочисленные местные жители. Сюда забегали за коржиками и пирожками детишки из средней школы, здесь играли свадьбы, устраивали поминки, провожали в армию и организовывали молодежные вечера.

Было это… когда-то.

Пять лет назад, приехав на погребение, увидел местный благочинный заброшенное здание с массивным замком на дверях, разбитыми окнами и захламленным двором. Походил вокруг, Богу помолился, шагами размеры померил и пошел в местный поселковый совет.

На предложение священника отдать брошенную и разрушающуюся столовую под храм совет возмутился, категорически не согласился и даже предположил, что поп желает всю власть вкупе с поселком пораньше похоронить. Когда же протестное настроение прошло, а в поссовет в очередной раз прибежали женщины с жалобой, что в бывшей «столовке» их мужики самогонку пьют, подростки иными непотребностями занимаются, а местный участковый туда вообще заходить боится, решили все же бывший очаг общепита под церковь отдать.