Белый Дракон - страница 4
— Но этого не может быть! — проговорил Мизинец, который все это время сохранял полное молчание. Он стоял возле высокой мраморной колонны, прислонившись к ней плечом, и с легкой ухмылкой наблюдал за незнакомцем с серебристыми волосами Таргариенов. — Даже если вы говорите правду, мертвецам не пройти Стену. Если мне не изменяет память, Стена — это не только груда льда. На ней лежат мощные магические чары, удерживающие Иных от проникновения в наш мир.
— Так было, — согласно кивнул Геральт. — Но теперь Король Ночи отыскал способ обойти защитную магию, и прямо сейчас он движется к Стене со своей армией мертвецов. Именно поэтому я здесь.
Прошлое и настоящее
— Ты понимаешь, на что ты идешь? — говорила она ему, стараясь не выдать страха и волнения, но голос предательски дрожал. Она всегда за него переживала, с самого момента их знакомства, словно мать за дитя, или влюбленная девица.
— Да, понимаю, — как можно мягче ответил он, пытаясь взять её за руку, но она отшатнулась от него. — Я должен помочь людям, Трисс. Я должен искупить свою вину.
— Зачем? То что было, уже нельзя изменить. А это не наша война. Геральт, если ты сейчас примешь решение уйти, то станешь смертным. Весемир совершенно ясно высказался по этому поводу.
Геральт тяжело вздохнул и вновь протянул к ней руку, но ее образ вдруг затянуло белоснежной дымкой. Теперь он видел лишь ее глаза, наполненные болью, да грустную улыбку.
— Береги себя, Геральт, — тихо произнесла Трисс. Ее голос звучал словно бы издалека, а образ ускользал от него, делаясь прозрачным.
— Трисс, прошу, не уходи. Трисс!
Геральт резко открыл глаза и уставился в потолок, не сразу сообразив, где находится. Тряхнув головой, он отогнал от себя обрывки сновидения и откинул со лба налипшие волосы. Дыхание постепенно выровнялось, и он успокоился.
В окно лился яркий солнечный свет, слышались крики чаек, кружащих над рекой, легкий ветерок трепал шелковые занавески. Теперь он вспомнил все. В комнате было нестерпимо жарко, несмотря на то, что огонь в камине давно погас. Геральт откинул одеяло, намереваясь встать, но в этот самый момент в дверь постучали.
— Войдите, — прорычал он, даже не поворачивая головы.
Дверь с легким скрипом отворилась и на пороге показалась совсем молодая служанка королевы Серсеи. Взглянув на обнаженный торс Геральта, она густо покраснела, опустила глаза в пол и, заикаясь, выдавила из себя:
— Сир… Милорд… Королева ожидает вас в своих покоях к завтраку.
Подняв голову, девчонка робко улыбнулась, снова мазнула взглядом по мужскому телу и, путаясь в юбках, вылетела прочь. Геральт усмехнулся и вновь откинулся на подушки, сладко потягиваясь.
Облачившись в простую холщовую рубашку и черные шерстяные брюки с кожаными вставками по бокам, мужчина уверенно двинулся на встречу с королевой. Пока он шел по гулким коридорам, то и дело ловил на себе взгляды служанок. Они выглядывали из-за высоких колон, из-за гобеленов, перешептывались между собой и хихикали. Одна из девушек, попавшаяся Геральту на пути, увидав его, громко взвизгнула и выронила из рук несколько пергаментных свитков.
— П-прошу прощения, милорд, — пролепетала девица и кинулась поднимать разлетевшиеся в разные стороны свертки.
«Каждый раз одно и то же», — с досадой подумал Геральт, останавливаясь у двери, ведущей в покои Серсеи.
Королева ожидала его, сидя за сервированным к завтраку столом. Одета она была в золотисто-бордовое платье, с глубоким декольте и длинными рукавами. Пояс и подол платья инкрустированы золотыми львами, как, впрочем, и скатерть на столе.
Ее десница, Квиберн, стоял возле окна, облаченный в черный просторный балахон, и с любопытством смотрел на вошедшего мужчину, степенно сложив перед собой тощие руки. Мельком взглянув на него, Геральт перевел взор на Серсею. Она сидела, подперев рукой подбородок, и приветливо улыбалась.
— Прошу вас Геральт, составьте мне компанию. Понравились ли вам ваши покои? — любезно поинтересовалась Серсея, протягивая руку к кубку с вином.
— Оставьте ваши любезности для других. Зачем вы хотели меня видеть? — прервал ее Геральт, сделав еще пару шагов по мягкому ковру. Улыбка на лице королевы померкла столь же быстро, как и появилась.