Бессмертники — цветы вечности - страница 35

— Для большей убедительности, товарищ Петро. В ваши двадцать шесть лет многие уже ребятишек растят. Особенно в деревне, где женятся рано.

— Это верно… Спасибо…

— И еще, товарищ Петро. Назар просил передать, что сегодня собирается совет дружины. Вам надлежит быть.

— Где? Когда?

— Вечерком. Я провожу, тут не далеко…

Днем Иван в первый раз вышел в город осмотреться. Погода выдалась ясная, солнечная, с небольшим морозцем. Средне-Волновая улица, на которой стоял дом Калининых, находилась в так называемой Архиерейской слободе и вилась над крутым и высоким бельским откосом. Неподалеку, солидно возвышаясь над прочими строениями, находились дома уфимского губернатора и архиерея. Перед ними раскинулся довольно просторный городской сад, за ним — не менее просторная Соборная площадь с кафедральным собором в середине…

— Хороши соседи, — довольно усмехнулся Иван. — Знают уфимцы, где устраивать свои явки!

Он прошелся по Фроловской и Ильинской, погулял по Пушкинской и Губернаторской, полюбовался видами Большой Успенской, Телеграфной и Казанской. Потом были Центральная и Александровская, Гоголевская и Аксаковская, Уфимская и Достоевская, Бекетовская и Церковная… — практически весь город.

Вспомнив свои скитания по ночной Уфе, он опять усмехнулся. Тогда ему показалось, что это огромный, прямо-таки безграничный город. Теперь же он весь как бы лежал у него на ладони — не ахти какой большой, с четкой правильной планировкой, вознесенный на высокий каменистый холм. Мягко выбеленный первым зимним снегом, залитый ярким солнцем он даже понравился ему. «А что, город как город, — возвращаясь на явку, рассуждал он сам с собой, — здесь мне жить, здесь делать свое дело…» О том, что ему суждено здесь и умереть, он, естественно, знать не мог.

В пятом часу за ним зашел Калинин.

— Пора, товарищ Петро.

Они оделись, не спеша, как бы гуляя, прошли через сад, через пустую, припорошенную снегом Соборную площадь и вышли на довольно унылую Гоголевскую улицу.

— На доме под номером 33 увидите вывеску швейного заведения. Это то, что нам нужно. Пароль: «Шьют ли тут брюки из английского сукна?» Отзыв: «Шьют из любого в самое короткое время».

— А что, и в самом деле шьют? — полюбопытствовал Иван.

— Разумеется, иначе что же это тогда за конспирация? Вот, кстати, и ваш заказ.. — Калинин извлек из-за пазухи небольшой сверток. — Он вам еще не раз пригодится.

— А что это, Александр?

— Отрез английского сукна на брюки. Не с пустыми же руками в швейную мастерскую идти!

Все правильно. Серьезные дела требуют серьезной организации и конспирации. Возможно сегодня он узнает кое-что и о делах своих новых друзей. Не хочется думать, что они подобны тому подлому ограблению, которое он сам пережил недавно в вагоне третьего класса. Это было бы слишком! Во всяком случае сегодня удобный момент все прояснить, и он сделает это непременно.

У двери за конторкой сидела молодая стройная женщина — хозяйка заведения. Иван назвал ей пароль и тут же был любезно приглашен в зал — к «мастеру». В зале стояло несколько длинных рабочих столов и зингеровских швейных машин. За столами и машинами трудились девушки. Впрочем, сейчас они просто сидели на своих рабочих местах и, отдыхая, спокойно переговаривались. Все, что вокруг них происходило, было им понятно и привычно.

Из боковой двери, которую Иван вначале не заметил, неслышно выкатился товарищ Назар. По-дружески взял под руку, увлек в соседнюю комнату, представил товарищам:

— Петр Литвинцев — новый член нашего совета. Можно начинать.

Иван устроился на предложенном ему стуле и стал внимательно осматриваться. За столом, прямо напротив него, сидел паренек лет двадцати с небольшим в темном чуть мешковатом костюме и синей косоворотке. Лицо бледное, усталое. Опушенные длинными густыми ресницами красивые девичьи глаза лучатся мягким теплым светом. Под светло-русыми юношескими усиками — добрая усталая улыбка..

У окна, что рядом со столом, о чем-то задумался молодой человек в расстегнутой гимназической куртке. Рядом с ним — совсем еще юный, почти мальчик, очень серьезный товарищ механически вертит в руках бумажную деталь какой-то выкройки. Простое бесхитростное лицо, дешевое — без меха и ваты — пальтишко, старые давно не утюженные брюки, заправленные в видавшие виды сапоги… — по всему рабочий, молодой пролетарий, каких в России многие тысячи.