Битва за Православие - страница 24

В своём выступлении на этом диспуте святитель Григорий осветил основы христианского вероучения, указав на его отличия от мусульманского. Он изложил учение о Святой Троице, о Божественности Сына и Святого Духа и опроверг соответствующие возражения мусульман. Представитель эмира Палапан, по-видимому, осведомлённый о том, какой ответ ранее дал святитель Исмаилу, задал ему тот же вопрос, упрекнув христиан в том, что они менее настроены на взаимопонимание и сближение, чем мусульмане, которые принимают Христа, почитают Его и любят, равно как и Матерь Его, христиане же подобных чувств к Магомету не испытывают: «Владыка требует от тебя ответа на вопрос, как мы принимаем Христа, любим его, уважаем его, исповедуем его Божественным Словом и дыханием, и мы также помещаем его матерь рядом с Богом, а ты всё ещё не принимаешь нашего пророка, не любишь его?»175.

Святой на этот раз ответил более полно и развёрнуто. Мы, сказал он, не верим учению Магомета, и поэтому не любим Магомета. «Кто не любит слова учителя, тот не любит самого учителя... Господь наш и Бог Иисус Христос сказал нам, что Он придёт опять судить весь мир. Он также повелел нам не принимать никого, пока Сам снова не вернётся к нам. Он также сказал неверовавшим в Него: "Я пришёл во имя Отца Моего, и не принимаете Меня; а если иной придёт во имя своё, его примете"«. Здесь явный намёк на самозванство мусульманского пророка, который не послан Богом, но сам себя соделал апостолом. Объясняя, почему христиане отвергают его, святитель приводит и слова святого апостола Павла из Послания к галатам: «Если бы и ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема»176.

Святитель Григорий замечательно ответил на поставленные перед ним вопросы о том, по какой причине христиане не принимают обрезания и почему почитают святые иконы, не усматривая в этом уклонения от Священного Писания. В то время как турецкие чиновники после завершения диспута, встав, с уважением поклонились епископу, один из хионов «остался позади и, покушаясь на великого служителя Божиего, бросился на него и ударил его в глаз»177. А сколько оскорблений и заушений получают участники нынешних диспутов, заявляющие о том, что подражают святому Григорию Паламе?

Из Никомидии Святителя перевезли в Никею, знаменитый город, место проведения двух Вселенских Соборов — Первого (325 г.) и Седьмого (787 г.). Узник, в письме которого мы находим интересное краткое описание этого города, направил свои стопы в монастырь святого Иакинфа, где и поселился в одиночестве, поскольку монахи и клирики, пленённые вместе с ним, к тому времени уже были освобождены за значительно меньший выкуп, чем запрашивали за Солунского архиепископа. Как-то раз святитель Григорий отправился на прогулку и вышел из восточных ворот Никеи. Здесь он увидел процессию мусульман, шедших хоронить своего единоверца. Когда участвовавшие в погребении (в том числе и исламский священнослужитель — тасиман) возвратились и присели отдохнуть неподалёку от того места, где находился святитель, последний, поинтересовался, нет ли среди присутствовавших владеющего двумя языками. Найдя такого человека, Святитель по собственной инициативе вступил в весьма интересную беседу с тасиманом. Поводом для неё послужил только что совершённый обряд, речь зашла о проводах человека в последний путь и о Страшном суде. Святитель Григорий заметил, что погребавшим покойника подобало бы возносить свои молитвы ко Христу, ведь и они верят в то, что Христос придёт некогда судить всех. Согласно Аврааму, судить Вселенную будет Бог, о том же говорит и пророк Даниил. Значит, Христос, как Бог, будет судить мир. Он един с Отцом по божеству, как едины солнце и солнечное сияние. Тасиману подобные рассуждения пришлись явно не по душе. Он стал приводить доводы, пытаясь одержать верх в завязавшейся дискуссии, за ходом которой с интересом наблюдало множество собравшихся вокруг турок и христиан. Заявив, что мусульмане принимают всех пророков, в том числе и Христа, и признают Евангелие Христово Божественным Откровением, тасиман вопрошает Святителя: «Почему же вы не принимаете нашего пророка и не верите его книге, также нисшедшей с неба?»