Будаг — мой современник - страница 4

Сразу за поворотом к эйлагу Салварты дорога спустилась в глубокое безлюдное ущелье. Мне вдруг стало как-то не по себе. Страх усилился, когда я услышал за собой конский топот и увидел одинокого всадника. Недоброе предчувствие охватило меня. Но, разглядев всадника, я успокоился: он был мне хорошо знаком (этот человек часто сопровождал группы паломников, отправлявшихся на поклонение мусульманским святыням в Кербелу. Дважды в году он объезжал окрестные села в поисках желающих отправиться в очередное путешествие к могиле имама Рзы. Зачастую перед дорогой он сам совершал молебен перед паломниками. Я даже знал имя этого человека — Чавуш Бабаш, и он однажды мне сказал, что хорошо знает моего отца).

Чавуш Бабаш натянул поводья, и красивый карабахский иноходец остановился рядом со мной. Я вежливо поздоровался, а он спросил:

— Ты идешь в Горис? Садись, подвезу!

Дважды ему не пришлось повторять приглашение: впереди была еще половина пути, а я уже устал. Чавуш Бабаш помог мне взобраться на нетерпеливо приплясывавшего на месте иноходца. Я удобно устроился позади Бабаша. Обычно словоохотливый, сегодня он молчал всю дорогу, даже не спросил меня, зачем и иду в Горис.

— Отсюда тебе ближе, сойди здесь! — сказал он мне возле самого города и показал на еле заметную тропу. — Иди по этой тропинке, мне здесь на лошади не проехать.

Я соскочил с иноходца, не обратив тогда внимания на то, что Чавуш Бабаш осведомлен, к какому дому я держу путь. Отец посылал деньги в Горис на имя купца Мешади Даргяха, а он уже пересылал их нам в Вюгарлы с каким-нибудь знакомым.

Вот и Горис. Я впервые в жизни видел город. С окраины, где я стоял, он напоминал мне наше село. Расположенный в долине, он со всех сторон окружен горами. Небольшие дома прятались в садах. А центр — огромная базарная площадь, на которую раз в неделю пригоняли на продажу скот, лошадей, привозили домашнюю утварь, шерсть, овощи, фрукты, масло, сыры, — да мало ли чего еще…

На восточной стороне площади высилось мрачное здание с башнями по обеим сторонам. Уже много позже я узнал, что в подземельях этого замка содержался народный герой Гачах Наби — предводитель крестьян Карабаха, борец против ханов и беков. Вместе с ним в этом замке томилась в неволе его боевая соратница и жена Хаджар. Гачаху Наби и Хаджар посчастливилось бежать через подкоп: сначала побег удался самому Наби, а позже он освободил и Хаджар.

Спустившись по крутой улочке и пройдя несколько кривых переулков, я выбрался наконец на базарную площадь, где мне надлежало найти лавку Мешади Даргяха, человека, известного в Горисе. Ему принадлежали кроме лавки караван-сарай и харчевня. В лавке услужливые приказчики бойко торговали всем, что может понадобиться и жителю города, и сельчанину, и скотоводу-кочевнику: по стенам были развешаны седла, медная посуда, пеньковые веревки и канаты, на прилавках рулонами сложена мануфактура, на полу у стен посуда, бидоны с керосином, в ящиках уголь, отдельно продавали муку, сахар, соль, чай, рис. Харчевня примыкала к лавке, а за нею находился караван-сарай. По всему было видно, что Мешади Даргях не жаловался на судьбу.

Высокий толстяк, а это был сам хозяин лавки, как только узнал, кто я такой, весело со мной поздоровался. Потом он позвал одного из своих сыновей и велел получше меня накормить. Войдя в приземистую харчевню, маленькую и длинную, я вздрогнул от неожиданности: на ковре, поджав под себя ноги, сидел Чавуш Бабаш, а перед ним на скатерти стояла большая пиала с пити. Парень усадил меня напротив Бабаша. Мы оба молчали. Через минуту хозяйский сын принес и мне пиалу пити, я занялся едой. Я, наверно, громко причмокивал, обсасывая кости, и почувствовал на себе насмешливый взгляд Чавуша Бабаша. Мне захотелось поскорее покончить с едой, найти Мешади Даргяха, забрать отцовские деньги и вернуться домой.

Но вдруг боковая дверь открылась, и в комнату вошел сам хозяин. Он оглядел нас глазами-щелочками и сказал, обращаясь к Бабашу:

— Это сын Деде. Прямо вылитый отец! Клянусь аллахом, хорошим помощником будет матери. Его теперь смело можно посылать за деньгами.