Булатов курган - страница 20

— Меть только в косача. Тетерку не стреляй, нельзя.

Петр прижал голову к прикладу ружья, прицелился.

Косач хлопнул крыльями, свечкой взвился над поляной. «Чу-ф-фи-ишь», — послышалось фырканье. Огляделся, будто хотел узнать, какое он произвел впечатление. Распушил загнутый кольцом хвост, взъерошил перья на шее и забормотал: «Ур-ур-ур». Пестрые тетерки льстиво квохтали. Ободренный их вниманием, косач, заводила праздника, крутился волчком: щелкал, «точил», чередовал колена своей весенней песни. На душе охотников становилось неспокойно.

Вытянув отливающую синевой шею, косач бросил вызов: «Ке-кер! У-ке-кер!»

«Чуф!.. Чуф!..» — сердито зашипели остальные тетерки, будто обиделись на выскочку.

И тут все косачи пришли в движение: вздули шеи, распустили крылья, забормотали, забулькали. Петру почудилось: где-то заструились невидимые ручейки.

Косач-заводила с ярко-красным гребнем подскочил к грудастому токовику и, высоко запрокинув голову, неистово закричал: «Ке-ке-кер!..»

Петр от неожиданности даже вздрогнул.

— Ну и лихой, едят тебя мухи, — усмехнулся Кондрат.

Грудь косача мягко розовела от зари. В угольной черноте крыльев проступал отблеск лазури. Нахохлившись, он несколько раз подпрыгнул на месте и подскочил к заводиле-тетереву, который в это время, точно боец, поджидал соперника.

Противники сшиблись грудь с грудью. Разошлись. Бормоча, они не спускали друг с друга глаз, словно выцеливали, как покрепче сцепиться. Старый косач-токовик, схватив соперника за шею, тряхнул его так, что на рыжую прошлогоднюю траву посыпались перья.

— Так их. Забирай круче, пусть знает наших! — одобрительно зашептал Кондрат.

«У-ур!» — урчал драчун. Он снова заколесил перед избушкой, захлопал крыльями.

— Гуляй веселей. Весна в году одна! — не унимался Кондрат и, обернувшись к Петру, спросил:

— Ты что дремлешь? Целься в самого крупного. Пали!..

— Пусть живут. — Петр отставил ружье.

— Не получится из тебя, вижу, охотник.

Кондрат широко улыбался, подталкивал локтем парня.

— Твой, дядя Кондрат, всех бойчее, — шепнул Петр. — Смотри, как выкаблучивается!

— Он всем голова. Бывало, спрашивал меня лесник, отчего тетерева весной у его избушки летают? А у них тут ток раньше был. Что глухари, что тетерева одного места для своих празднеств держатся. Смекаешь?

Ток шел к концу. Над верхушками деревьев медленно поднималось солнце, заливало поляну. Возле пней перед избушкой Кондрат заметил березовые побеги, пушистые елочки. Беспричинная радость охватила его. Так хороши были мокрые, умытые росой березки. Елочки будто жмурились от света и, растопырив лапки, купали их в потоке лучей. На каждой хвоинке, словно крохотные солнца, сверкали, искрились бисерные капельки росы.

Петр не мог оторвать взгляда от разгулявшихся птиц. Старый токовик, словно подбоченясь, победно прошелся вокруг соперников, сердито буркнул и штопором взмыл над поляной. Косачи забормотали, зашипели. Красные полукружья бровей, белые перевязи крыльев, косицы хвостов замельтешили, закружились. Заквохтали, забулькали тетерки. Такого зрелища Петр еще не видывал.

В этот момент грохнул выстрел. Парень от неожиданности даже присел. На нарах заворочался, засопел Поярков. Старый токовик, сложив крылья, перевернулся и рухнул на землю. Урча, к нему бросился косач-заводила и тут же отступил.

— Зачем ты его, дядя Кондрат?

В голосе парня прозвучал упрек.

— Не беда. К осени тетерка еще выходит. Вернемся домой — заходи. Надя нам такое сготовит жаркое — язык проглотишь.

Позади послышался храп Семена Семеновича.

— Ишь как разморило, и выстрел не подействовал. — Кондрат подошел к нарам, толкнул в плечо спящего. — Вставай, стрелок! Утро уже…

Поярков ошалело соскочил на пол, начал тереть ладонями глаза.

— Укладывайся, и айда, — поторапливал Кондрат. — В сельский Совет зайдем. Ничего не поделаешь, порядок требует…

Надя приподнялась на локоть, прислушалась. Стояла чуткая предутренняя тишина. В избе заметно посветлело. В полуоткрытую дверь на кухне виднелись ухваты, у печки белела горка березовых поленьев.

Тревожным взглядом Надя окинула избу. Отца уже не было. «Куда так рано поднялся?» Ей даже показалось, что он и не ночевал дома.