Carmina - страница 13
Не в силах ничего пантеры взгляд.
Ей мнится: есть лишь прутьев миллионы,
Мир прутья за собою не таят.
И ног могучих мягкий шаг упруго
Вкруг места одного всегда кружит,
Он, как метанье Силы возле круга,
Где Воля оглушенная стоит.
Лишь изредка зрачкам, освобожденным
От век тяжелых, образ предстает;
По членам неподвижно-напряженным
Пройдя, он в сердце медленно замрет.
Поэт
О, час! От меня улетая,
Ты ранишь меня своим крылом.
Один. Что делать – не знаю,
С моими устами, с ночью и днем?
Возлюбленной нет; нет покоя,
Нет места, где быль бы приют!
Вещам отдаюсь я, но, мною
Переполняясь, меня отдают.
Последний вечер
И ночь и дальняя езда. Куртины
И тихий парк наполнил войска гул.
Он поднял взор от клавесина,
Еще играя, на нее взглянул.
Так смотрят в зеркало. Была полна
Его чертами юными она.
Его печаль в них. С каждым звуком песни
Они казалися еще прелестней.
Но вдруг – как бы исчезло все. Она
Поникла с болью в нише у окна,
Держась рукой за сердца стук упорный.
Игра умолкла и туман седой
Снаружи вполз. До странности чужой
Стоял с главою мертвой Чако черный.
Detlav von Liliencron
Tiefe Sehnsucht
Подснежник! Первый мой привет
Срываю я, чтоб приколоть
Тебя к себе на шляпу.
Подснежник! Первый мой привет
Я встарь сорвал, чтоб приколоть
Возлюбленной на шляпу.
Осень
Астр цветенье. Из эфира
Луч скользит слабей меж роз,
Ждущих смерти от секиры,
Что взметнет палач-мороз.
В рощах бурой краски боле,
Листья в воздухе дрожат;
Неподвижно лес и поле
В синем аромате спят.
Персик на стене у сада,
Аистов предзимний лет,
Осени печаль, отрада,
Розы блекнут, зрелый плод.
Heinrich Heine
«Любимый образ твой во сне…»
Любимый образ твой во сне
В младенчестве являлся мне
И с кроткой ангельской красой
Был сходен, бледный и больной.
Лишь губы ярки, но своим
Лобзаньем смерть прильнет и к ним.
Погаснет горний свет лучей
Сиявший из святых очей.
«Дорогой старой я снова бреду…»
Дорогой старой я снова бреду,
По улицам знакомым
И к дому возлюбленной прихожу,
Стою пред пустынным домом.
И улицы страшно пусты…
Проклятая мостовая!
И рушатся зданья на голову мне
И я тороплюсь, убегая.
«Кто впервые любит, пусть…»
Кто впервые любит, пусть
Без взаимности – тот бог;
Тот же, кто вторично любит
Без ответа – тот глупец.
Я – глупец такой: люблю я
Снова, снова без ответа,
Звезды, месяц – все смеется
И смеюсь я, умирая.
«Когда лежу на постели…»
Когда лежу на постели
И ночью и пледом овит –
Твой милый, нежный образ
Приветливо глядит.
Когда же сон украдкой
Глаза мои тихо сомкнет –
И в сон мой осторожно
Твой образ проскользнет:
И даже сон рассветный
Не унесет его:
Храню весь день твой образ
Близ сердца моего.
«В светлице девушка дремлет…»
В светлице девушка дремлет
И месяц, дрожа, глядит.
Извне как-будто бы звуки,
Как-будто бы вальс звенит.
«Взгляну из окна, кто мешает,
Лишает покоя и сна?»
Скелет играет на скрипке
И поет внизу у окна:
«Однажды мне вальс обещала,
Но не танцовала. Пойдем
На кладбище! Бал там нынче.
Мы спляшем с тобой вдвоем!»
И девушку манит из дому,
Она влечется во след.
Играя на скрипке и с пеньем,
Спешит впереди скелет.
Он пляшет, играет и скачет,
Стучат его кости все
И клонит, клонит свой череп
Он в лунной злой полосе.
Richard Dehmel
Ночная молитва невесты
Я с ложа вдаль к тебе взыванье,
Любимый, шлю, тебя маня.
О, если б знал: каким страданьем
Жжет одиночество меня!
И в сновиденьях приближая,
О, мир, позволь его обнять;
Земле подобно обвивая,
Мне солнца поцелуй принять
И силы выпить огневые
И вновь метать в него огнем,
Пока пыланья неземные
Не бросят на земь нас вдвоем.
О, мир! О, светлый мир блаженный!
О, ночь томления и мук!
О, Солнце! Сон земли священной!
О, мой любимый! Мой супруг!
Маски
Нет, Ты не тот! Седой храмовник! Плечи
Прикрыты панцырем и в пестром зале
На панцыре мерцающие свечи
Тона таинственные начертали.
Твой черный взгляд! Забрало на черты!
Нет, Ты не тот, но Я есмь Ты!
Нет, Ты не тот! Цыган со скрипкой! Пенье
В кровавое грядущее кидаешь
И довременное в огне растенье
Кудрявой бородой напоминаешь.
Твой серый взгляд! Под маску спрячь черты!
Нет, Ты не тот, но Я есмь Ты!
Нет, Ты не та! Царица сна! Ты розы
Хранишь в косе, как-будто в туче темной,
Близ асфоделей чистых скабиозы,
Которые нежнее ночи томной.
Твой карий взгляд! Вуалью скрой черты!