Человек, который похитил королеву и распустил парламент - страница 73

— А как же мы? — раздался крик с галерки.

Тэлли окончательно потерял контроль над собой.

— А что вы? — крикнул он. — Если бы не мы, вы сейчас не имели бы и того, что имеете.

— У нас нет работы, и только это правда, — послышалось в ответ.

Томми решил придерживаться тона безвинно оскорбленного человека:

— Мы пришли сюда, чтобы получить от вас поддержку. Но вместо этого выслушиваем оскорбления от двухгрошового узурпатора. Мы знаем, какие выводы нам надлежит сделать. Мы предупредим членов профсоюза, чтобы они остерегались прислужника капиталистов, прячущегося под маской друга народа.

Вайатт в своем кресле наклонился вперед:

— Прежде чем обвинять других в прислужничестве капиталистам, я предлагаю вам отказаться от членства в Комфори-клубе, самом реакционном капиталистическом клубе Лондона.

Даже коллеги Томми начали понимать, что их лидер сам роет себе могилу. Настроение находящихся в зале было явно не в его пользу. А Вайатт не давал передышки:

— Вы могли бы также отказаться от части вашей чрезмерно большой зарплаты в пользу двух миллионов рабочих, имеющих сейчас сомнительное преимущество получения пособия по безработице.

Вайатт встал и взмахнул листком бумаги:

— И еще я советовал бы вам вспомнить о своей ошибке: вы написали вот это письмо премьер-министру, который тоже допустил ошибку, оставив его там, где его мог подобрать любой двух- или трехгрошовый узурпатор.

Тэлли крикнул:

— Вы не посмеете!

Но Вайатт посмел и громко прочитал:

— «Дорогой Кен, боюсь, что мне придется сделать вид, что я противлюсь вашим предложениям. Если цифра два процента безработных, по оценке ваших советников, является умеренной, то мне придется исходить из того, что она значительно больше. Между собой мы, конечно, признаем более значительную цифру с некоторыми оговорками, но открыто я об этом сказать не могу. И поэтому, соглашаясь на два процента, я намерен разразиться громом против трех процентов во имя нашей давнишней дружбы. Говорят, что вы снова где-то простыли. Сейчас это не удивительно».

Тэлли и его коллегам оставалось одно — уйти. Вайатт приобрел еще несколько непримиримых врагов.

Донесение о Джеймсе Симпсоне.

По приказу Вайатта в течение двух суток за Симпсоном велось непрерывное наблюдение. Приводимая ниже выдержка из донесения относится к первым семи часам.

«Суббота, 9 часов утра. Симпсон сопротивлялся отчаянно. Такого еще не приходилось видеть. Потребовались усилия четырех человек в течение десяти минут, чтобы водворить его в клетку. Сейчас он буйствует, выкрикивает ругательства, бросается на решетку. Временами шагает по клетке взад и вперед и снова начинает буйствовать, кричать и ругаться. Не сумев привлечь к себе внимания, начинает осматривать клетку так, как это делают звери. Не найдя ничего интересного, снова впадает в буйство, сбивает ногами солому с пола клетки, выбрасывает ее. Нагота, кажется, не вызывает у него беспокойства. Был момент, когда он спокойно стоял посреди клетки и громко смеялся.

10 часов. Мимо проходят первые любопытные. Интересна их реакция. В большинстве это просто любопытство, никаких признаков жалости или отвращения.

Симпсон пытается удивить народ своим бесстыдством: почему-то стоит посредине клетки. Видимо, он не находит в себе сил подойти к решетке: его сдерживают пристальные взгляды проходящих мимо людей. Сейчас его поведение прямо противоположно тому, как он себя вел в тюрьме и в зале суда.

10 часов 30 минут. На короткие промежутки времени Симпсон становится гордым. В течение пяти минут кричал на толпу. Затем, осознав, что является предметом обозрения, умолк. Выкрики: «В чем дело? Боитесь меня? Боитесь убийцу? Почему вы молчите? Скажите что-нибудь!» На всех его действиях печать отчаяния. Никто не сказал ни слова в ответ на выкрики Симпсона.

11 часов 15 минут. Симпсон стоит спиной к решетке. В какой-то момент он сделал инстинктивное движение, чтобы прикрыть половые органы. Это — запоздалое признание своей беззащитности. Больше не смотрит на людей, разглядывает свои руки, ногти. Выражение лица передать трудно. Его мысли можно выразить так: «Вы видите, что я здесь, ну и что же?»