Человек, помоги себе - страница 29

— Мало ли кто не учится, — сказала Вика. — Вот Ясенев учится, а не примитив? И жаргонных словечек у нас у самих хватает. «Мирово», «железно» — и ты без них не обходишься. И вообще — что хорошо, что плохо? По полочкам порошки-рецептики раскладываешь, как моя мамочка? А мы девять лет вместе, и все разные. Нечего каждую личность под одну мерку подгонять. Жизнь — не черно-белая. Она многоцветная.

Ее будто прорвало. А тут и Роза подкинула — да, да, жизнь сложная, и в ней все перепутано.

— И не спорь, Оленька, не надо, — запела с подругами в общую дуду Зинуха-толстуха, заметив, что я намереваюсь возражать. — Девочки, может, и неправильно говорят, но по жизни-то так выходит.

Наконец-то усвоила! Всех их раздражает моя «правильность». Дескать, все мне ясно — как в аптеке у Викиной мамочки, где порошки-рецепты на полочках. Только кто сказал, что нужно смиряться перед жизнью, какая она ни на есть? Правильно, неправильно, перепутано и сложно, а ты — руки вверх, и сдаюсь, не возражаю? Ну нет уж! Я с этим не согласна! И если Динкины ребята мне не нравятся, то никто меня не заставит уважать в них «свободные личности». Я так и сказала Вике и Гене Землюкову, да и девчонкам, короче, заспорила все-таки с ними, и мы расстались, недовольные друг другом, я опять ушла одна, как и тогда, из сквера.

И все равно! Пусть думают обо мне как угодно. Все равно не могу согласиться. Конечно, если честно судить — ничего страшного в поведении Динкиных дружков на этот раз не было. Ну, пели пустые песенки, натужно пытались остроумничать. И права Вика — примитивные есть везде…

Только вот вопрос: а не слишком ли щедро мы объявляем — он личность! — про любого, кто хочет казаться взрослым?

И не слишком ли низкий уровень привыкаем считать за нормальный?..

В понедельник я была поражена результатами анкетного опроса. Половина наших девятиашников, отвечая на первый пункт: «Кем ты будешь?» — как и Зинуха, написали: «Не знаю».

— Когда же вы будете знать? — с обидой и горечью спросила Юлия Гавриловна, тряся перед нами пачкой анкет.

— А что спешить? — сказал Ясенев. — Времени впереди хватает.

На это Юлия разразилась получасовой лекцией — по поводу безвозвратно потерянных дорогих минут жизни.

Ну, с Ясеневым-Омегой понятно. А Роза? А Шумейко? Меня особенно поразил он: с пятого класса твердил, что избрал себе путь в артисты. И вот на тебе: в девятом — не знаю.

Но что значит — не знать, кем будешь? Ведь это значит: ты живешь без всякого серьезного увлечения. Не так ли?

Не буду пересуживать. А то можно подумать — выставляюсь. И без того моя анкета вызвала усмешки. Точнее: ее третий пункт. Еще точнее: словечко «публикуюсь». Даже Юлия заметила: «Не слишком ли сильно сказано?» Когда писала, мне так не казалось, а вот услышала со стороны и поняла: да, звучит слишком самоуверенно. Надо о себе говорить поскромнее. Сумели же написать с достоинством будущий астрофизик Вика Еремеенко или кибернетик Гена Землюков! И даже будущий врач Кира Строкова.

А кто еще поразил — Н. Б.! И не только меня. «Хочу быть строителем». Едва Юлия Гавриловна прочитала этот его ответ, Зинуха невольно выкрикнула на весь класс:

— А как же таксист?

Бурков начал объяснять: строителем — более почетно.

— Но ведь таксистом — «калымно»? — это выкрикнула уже Вика.

Бурков покосился на нее и замолчал. А я подумала: Вика Еремеенко подкалывает Н. Б.? Это уже что-то новое.

Но в целом вся эта Юлина затея с анкетами мне не очень понравилась. Ну, узнали мы кое-что кое про кого — кто кем хочет быть.

Да и то — сомнительно: правду ли написали некоторые. Или прикинулись для отвода глаз. Как Бурков.

Провернула Юлия Гавриловна анкету быстренько, а все равно — разве сравнить ее с сочинением, которое задала нам Аннушка! Конечно, наврать про себя можно и на двадцати страницах. Но, во-первых, это уже не так легко, а во-вторых, все равно надо «поразмыслить о жизни», как сказала Анна Алексеевна. Только будут ли размышлять те, кто до сих пор не знает, кем будет?

Среди ребят пока нет разговоров о сочинении, да я и сама не бралась, ни у кого о нем не допытывалась.