Человек, помоги себе - страница 30

Вообще я решила — больше ни во что не вмешиваться. Пусть жизнь катит по своей колее. Мама сегодня спросила: «Как с Нечаевой?» — «Ходит», — ответила я, будто все в порядке. А какой порядок, если Лариса ходить-то ходит, да ничего не делает? Сидит безучастная, на алгебре не вышла отвечать и по физике получила «кол», а с двух последних уроков сбежала.

На это мало кто обратил внимание, потому что весь день сегодня прошел в кипучей суетне. После уроков второй смены — вечер, посвященный Конституции, и наш класс вовсю готовится: дежурство у входа, концерт, танцевальная музыка — все на наших плечах. С последнего урока по разрешению Юлии Гавриловны были отпущены для разных дел шесть человек. Под прикрытием этой законной причины исчезло еще пятеро. В том числе и Нечаева. Я успела ее спросить: «На вечер придешь?» Она ничего не ответила.

А я никому ничего не сказала. В конце концов, хватит портить нервы себе и людям. Если считать, что все превосходно и с Нечаевой тоже налажено, — зачем я должна преувеличивать, волноваться и впадать из крайности в крайность?

Дома, когда я пришла из школы, меня ждало письмо. Ответ от Аннушки. Она сообщала о своей жизни в Анапе, о Светлане и передавала привет ребятам и моим родителям. А в конце писала о кибернетическом вечере. Она правильно поняла, что фразой «у нас готовят кибернетический вечер» я выразила ей в своем письме недовольство классом. И вроде бы успокаивала меня: «Красота и поэзия, Оля, могут быть и в машине, и в технике. Разве мы не любуемся красивой формой современного самолета или океанского лайнера? Разве не прекрасен космический корабль? А вспомни нефтеперегонный завод, на который мы ходили с экскурсией, — хитроумное переплетение блестящих труб вокруг огромных котлов-резервуаров. Разве он не вызвал у нас восхищения? Недаром же существует теперь понятие: «производственная эстетика». И не зря упорно работают, думая о красоте заводского цеха, рабочего места, какого-нибудь уголка обычной городской улицы специальные художники — дизайнеры».

Все это, бесспорно, так. Но я восприняла Аннушкины слова еще и как лишнее доказательство, что мне надо остепениться и не поднимать в классе напрасного шума по всяким пустякам.

До вечера оставалось несколько часов. Я выгладила голубое платье, нарядилась — новые белые туфли, белая лента — и отправилась за Зинухой.

У дверей школы толпились ученики из соседней тридцать четвертой. Однако дежурные во главе с Маратом пропускали только тех из «чужих», которые пришли с кем-нибудь из наших.

Уже при входе я услышала, как наверху, в зале громко звучит магнитофон. Народу было пока немного — собираются обычно с прохладцей, опаздывают, а в последние мгновения начинают валить валом.

Разукрашенная сцена с длинным столом для президиума полыхала красными полотнищами, в глубине ее золотом горел огромный государственный герб. А в углу, у сцены, над музыкальной аппаратурой колдовал Землюков с технариками. Вика в синем костюме носилась по школе, встрепанная, затурканная заботами главного распорядителя — где-то не прибит какой-то плакат, где-то не зажигается какая-то лампочка. Меня Вика спросила: «Стихи готовы?» И, не дожидаясь ответа, умчалась.

Я хотела, чтобы передо мной обязательно выступил Шумейко — по программе он читает Маяковского, и решила предупредить Вику об этом. Нашла ее в физкабинете. Сказала про Шумейко, потом, между прочим, спросила, не знает ли она, где Н. Б.?

Она посмотрела на меня насмешливо.

— Н. Б.? Кстати — по латыни Н. Б. означает «нотабене» — «возьми на заметку». Твоего Буркова тоже надо взять на заметку. Много болтает, да мало делает. Понятия не имею, где он сейчас, хотя обязан давным-давно дежурить по залу. — Она взяла у Виктора Павловича огромную лампочку и, сорвавшись с места, опять умчалась.

Зал заполнялся. Зинуха поманила меня. Мы сели у стенки — дружным островком весь наш девятый. На сцене наметилось оживление — появились Юлия Гавриловна, учителя и солидный майор милиции. Юлия постучала карандашом по графину. На трибуну поднялся директор. Начался доклад.

Я заметила стопку новеньких паспортов, лежащих перед майором. Зинуха проследила за моим взглядом и толкнула меня в бок: «Твой тоже там».