Чернобыльский дневник (1986–1987 гг.). Заметки публициста - страница 22
После эвакуации автоколонны в пгт. Иванков коллектив продолжал работу по обслуживанию УС ЧАЭС и маршрутной сети Иванкова. Затем приказом по управлению автоколонна была передана в состав Бородянского АТП 31035, где мы работаем всем составом по настоящее время. С 13 мая, после увольнения по состоянию здоровья начальника автопредприятия Сапитона М. Н., который участвовал в эвакуации… и находился с нами круглосуточно, новое руководство АТП совершенно нас забросило… После возвращения незаконно оклеветанного начальника АТП Сапитона М. Н. на должность начальника Чернобыльской автоколонны, нами начали заниматься: проведено медицинское освидетельствование, налажено получение пайков, производится подбор и выдача одежды, выдана материальная помощь и т. д.
…Учитывая, что после медосвидетельствования мы признаны непригодными для работы в зоне радиоактивного заражения… просим перевести… оставив вместе…».
Даже имея эти документы, не решаюсь ставить точку. (Ярлык, приклеенный человеку, оказался прочным). Необходимы «мелочи», из которых складывались дни М. Сапитона.
Он — житель Чернобыля, был поднят ночью по тревоге начальником ГАИ. Предупредил свои автоколонны в Полесском и Чернобыле и помчался в Припять. Получил задание ждать распоряжений. Распоряжения поступали: собрать водителей — распустить, собрать водителей — распустить. Приехал работник обкома — совещание в исполкоме, на котором об эвакуации — ни слова.
Достал со склада дозиметрический прибор, стал проверять автобусы: на колесах — до трех рентген, на крышах — до пяти. Потребовал машину для дезактивации — назвали номер, разыскал ее на стройке — стройка работала: возводились пятый и шестой блоки. Начали мыть автобусы. Вскоре дозпри-бор на машине-мойке показал 25 рентген, и водитель уехал. Поступило распоряжение отправить пораженных в Киев. Собрал водителей: кто? Многие отказывались: больные заражены. Поехали водители Головченко и Слуцкий. День закончился: на часах 24.00.
27 апреля в 5 часов утра вновь состоялось совещание в исполкоме. Заместитель министра автомобильного транспорта УССР В. М. Рева объявил об эвакуации и о том, что местное автопредприятие участвовать в ней не будет — из Киева в Чернобыль прибывают более тысячи автобусов. Был создан областной штаб автотранспортной службы. М. Сапитон входил в его состав и, оставив Припятскую автоколонну на главного инженера, выехал в Чернобыль. Вскоре, после завершения эвакуации в Припяти, отдал распоряжение перегнать автобусы из города в Чернобыль и Полесское.
Как только скрылся за поворотом последний автобус с жителями Припяти, чернобыльцы бросились к автостанции: вывезите наших детей! М. Сапитон с начальником автостанции, севшей за кассу для продажи билетов, начали эвакуацию женщин и детей на свой страх и риск (или под личную ответственность).
28 апреля. Все автобусы на линии, в том числе и прибывшие из Припяти, но автостанция не пустеет…
У жены открылось кровотечение (до этого ее оперировала в Киеве профессор Кириченко). М. Сапитон звонит в исполком: разрешите увезти жену в Киев. Ответ: не разрешаю! Ты куда пропал, почему не в Припяти? Сапитон: а что делать в пустом городе, в кабинете? Ответ…
М. Сапитон везет жену в Чернобыльскую больницу, где узнает, что его сестра родила двойню.
29 апреля. С водителем Нечипоренко едет в Припять. В пустом исполкоме три руководителя. Получает нагоняй. Пытается объяснить: дети, старики, жена, сестра… Встречается с руководителями АЭС и управления строительства, узнает о их решении перебазироваться в Чернобыль. Эвакуирует Припятскую прокуратуру. Возвращается в Чернобыль и продолжает (самовольно) эвакуацию жителей до первого мая, затем — жителей Чернобыльского района (уже официально!) до пятого мая, параллельно организовав подвоз людей для забора песка и вахты из «Сказочного». Пятого мая отвозит жену в Киев и возвращается в Чернобыль, чтобы вывезти оборудование автоколонны в Иванков.
Приехал в Полесское. Конфликт с главным инженером, вызревавший многие годы, усугубился. Бесконтрольность и пьянство водителей убедило: коллектива уже нет, прежней работы тем более быть не может. Почувствовал: выдохся. И подал заявление об увольнении. В горкоме партии дали добро и объявили выговор как самовольно оставившему Припять. Две недели отлежал в больнице и вернулся — в пятнадцатикилометровую зону, в Чернобыль. А 21 мая в «Правде» появилась статья «И работа, и жизнь…», правда, о жизни в которой мало вычитаешь, все о работе… С М. Сапитоном журналисты не встречались. А зачем? Что такое одна судьба в масштабах аварии? Да и не герой: удрал из опустевшей Припяти в плачущий, мятущийся Чернобыль; на высокий зов не откликался, слушая слабый писк новорожденных младенцев; объяснялся в любви своей жене прямо в больнице — это в его-то годы, в экстремальной ситуации! «Не выдержал проверки».