Честнее смерти - страница 5
Я припарковался у дома и постучал в дверь. Открывшая мне маленькая рыжеволосая женщина средних лет с ангельским долготерпением, написанным на лице, учтиво осведомилась о моем здоровье и не мешкая провела меня на кухню. После чего закрыла за мной дверь и больше не показывалась.
Эберхардт восседал за столом, курил трубку и попивал кофе. Поверх уже знакомого мне синяка на его глазу теперь красовалась профессионально наложенная повязка.
— Садитесь, — приказал он. — Хотите кофе?
— Спасибо, не откажусь.
Он пододвинул мне чашку. А потом скосил глаза на конверт из простой оберточной бумаги, лежавший на краю стола. В дальнейшем он только посасывал свою трубку и делал вид, что ни меня, ни конверта здесь нет. В конверте был рапорт двух патрульных. Их фамилии были Авинизи и Кэрстерс. Это они шлепнули Колли Бэбкока. Это на их глазах он хотел ограбить магазин. Я внимательно проштудировал весь рапорт и не нашел там ничего принципиально нового, кроме пары фраз под заголовком «Вещи, снятые с погибшего».
Дочитав, я сложил бумагу по прежним линиям сгиба, вложил в конверт и благоговейно опустил его на то самое место, где он до этого лежал. Будто никто его и не трогал.
— Ну как? — попыхивая трубкой, осведомился Эберхардт.
— Есть, знаете ли, одна мелочь. Так, штучка, не более того.
— А именно?
— В кармане его пальто они нашли пинтовую бутылку «Кесслерса». Бутылочка была завернута в бумажный пакет.
Инспектор пожал плечами.
— Что такого? Винный магазин. Взял да и сунул в карман, когда выходил.
— И перед этим положил ее в бумажный пакет…
— Мало ли что человеку взбредет в голову! — сказал он.
— Конечно, — сказал я.
Допил кофе и встал.
— Уже уходите?
— Да, знаете ли. Надо еще сегодня доделать кое-какие делишки.
— Теперь вы мой должник, — сказал он. — Не забывайте.
— Не беспокойтесь, — ответил я. — Мне случалось забывать только зло.
А теперь я с ходу воткнул нос своей машины в маленький парковочный дворик на Чинери-стрит, в полуквартале от того места, где обитали Люсиль и Колли Бэбкоки. Я немного прошелся под дождем, с удовольствием ощущая на лице его освежающий холод, и на негнущихся от усталости ногах прошагал к знакомой двери. Люсиль так проворно отворила дверь на мой стук, словно весь вечер караулила меня в прихожей. Их маленькая трехкомнатная квартирка теперь казалась непривычно просторной для нее одной.
Люсиль, похоже, не переодевалась с утра. При взгляде на нее я подумал: наверное, весь этот день она провела в полном молчании и неподвижности, в пустой квартире с зашторенными окнами.
Я с невыразимым удовольствием плюхнулся в старое продавленное кожаное кресло у окна. Люсиль спросила:
— Хочешь чего-нибудь?
Я помотал головой.
— А ты? — спросил я. — Хоть что-нибудь съела за целый день?
— Нет.
— Нужно обязательно поесть, Люсиль.
— Наверное. Потом…
Я вертел в руках шляпу, все не решаясь спросить ее кое о чем. Боялся внушить ей надежды, которых потом не сумею оправдать. Была у меня одна мысль, но пока еще смутная, неоформившаяся — так, не мысль, а мыслишка.
Мне показалось, что сейчас самый момент задать мой вопрос, не слишком рискуя растравить ее любопытство:
— Люсиль, ты говорила, что Колли любил прогуливаться по вечерам. Так вот, эти его прогулки, они происходили в каком-то определенном месте? Был ли у него какой-нибудь излюбленный маршрут?
— Нет, — ответила Люсиль. — Он просто любил бродить по улицам в одиночестве. Иногда ходил по часу или даже по два…
— Он рассказывал тебе по возвращении, где побывал на этот раз?
— Нет, он обычно отделывался общими словами. Вроде того, что слегка прошвырнулся тут, неподалеку от дома…
Хорошенькое неподалеку, подумал я. Аллея, где его убили, находится в добрых одиннадцати кварталах отсюда. Конечно, при такой любви к прогулкам Колли мог пойти туда пешком, но восстановить его маршрут — задача не для слабых. Кроме кратчайшего пути найдется еще добрый десяток кружных.
Я сказал:
— Кажется, Колли любил взбодриться рюмочкой крепкого, когда возвращался с прогулки?
— Да, любил.
Я все еще крутил перед собой свою несчастную шляпу.
— Хорошо бы и мне что-нибудь выпить, Люсиль.