Чудесное зерцало - страница 20

А в это самое время прекрасная царевна Велумьясва тоже старалась развеять скуку: часто выходила она в сад и, протянув нежные руки, золотым трезубцем ловко срывала изумрудные цветы ароматной мьиззутаки. Иногда же с рассеянным видом шествовала крытой галереей из Рубиновых покоев в свою любимую Зеркальную беседку, так хорошо оберегавшую от солнечных лучей, — легкое прихотливое строение под раскидистым зонтом из золота нарани в сто слоев, с четырьмя огромными зеркалами вместо стен по десяти ланов[60] в ширину и в высоту, при этом госпожу почтительно вели под руки служанки и няни, устилая гладкий пол белоснежным бархатом и алым сукном слой за слоем.

И вот однажды, когда юная Велумьясва, едва касаясь пола, неспешно повторяла свой обычный путь, внезапно тонкие золотые пластины легкого зонта чуть разошлись, и в узкую щель проник нежданный лучик солнца; скользнув по мягким волосам, он игриво прикоснулся к нежному уху, тотчас же лицо царевны исказилось, как от нестерпимой боли, струйки пота смочили бархатистую кожу, гибкое тело напряглось, кровь заструилась все быстрее, проступили и набухли доселе невидимые жилки — и в тот же миг, почувствовав неведомую дурноту, юная дева застонала и поникла — так вянет под палящим зноем лотосовый лепесток, присыпанный душистою пыльцой...

Верные служанки сразу подхватили ослабевшую царевну и бережно перенесли во внутренние комнаты Рубинового дворца. А там опустили ее на сапфировое ложе и, торопливо схватив десять золоченых вееров, усердно принялись обмахивать свою бесчувственную госпожу, дабы легкий прохладный ветерок немного освежил разгоряченное тело.

Увидев, что произошло, придворные девушки-феи Падуматейнги, Кинсанатари, Тинкхакальяни, Баддакинсани, Богаватии другие сильно испугались:

— Если узнают об этом государь-батюшка и государыня-матушка, нам несдобровать. Скажут, что недосмотрели, и строго накажут. Няня Ганатири, няня Махатала, вразумите, как поступить с нашей царственной госпожою!

И тут вмешались пять хитроумных девушек — подруг царевны: Заюятана, Дигакета, Гандамала, Йоханамейтта, Тиримоутта — и сказали:

— Раз уж так случилось, без промедления надо спуститься к озеру Навада и зачерпнуть прохладной влаги... Пока еще ни государь, ни государыня об этом не узнали, мы сами приведем царевну в чувство. Только следует поторопиться!

Проговорив это, они поспешно снарядили придворных служанок с золотыми длинногорлыми кувшинами и сами впятером отправились за ними следом, чтобы надзирать, как станут юные рабыни брать воду из заповедного озера.

Как раз в это время царевич Эйндакоумма, задумав полюбоваться диковинными цветами, которые росли по берегам Навады, в окружении своих достойных сверстников прогуливался вблизи прозрачных вод. Желая все изведать и познать, юный властелин необъятного Забу спустился по каменным ступеням и, погруженный в думы, стоял у самой кромки берега. Явившиеся за водою подруги царевны, завидев издали сияющего мужеством и силой государя, решили тут же: «Наверное, это сам владыка неба Тиджамин прибыл из Тавадейнты на берег озера Навада, чтобы потешиться приятным сбором лотосовых стеблей и корней! Уж, верно, мы не разгневаем его, если поведаем про обморок нашей госпожи!»

И вот без долгих колебаний пять фей-подруг смиренно направились к царевичу Эйндакоумме, но, не сумев преодолеть природной робости, до поры до времени укрылись в зарослях жасмина.

— О всемогущий властелин небесных натов! — начали они оттуда свою речь. — Прекрасная царевна Велумьясва, благородная дочь государя-ната Малладевы, что правит на Горе Ароматов, однажды, пожелав нарвать цветов благоуханной мьиззутаки, которые она всегда так ловко доставала золотым трезубцем, спокойно шествовала крытой галереей с золочеными перилами, направляясь из Рубиновых покоев в Зеркальную беседку. Но лишь только госпожа наша вступила на бархатный ковер и оказалась под раскидистым шатром из золота нарани и забурей, как вдруг тенистый зонт неожиданно дрогнул, чуть сместились золотые пластины, в незримую для глаза щель беспрепятственно скользнул луч яркого света, шаловливый солнечный зайчик нескромно коснулся нежной царственной кожи... О сколь ужасна была разящая сила дерзкого луча! Словно миллионом зеркал преломленный, он нарушил спокойный ток крови; и, не выдержав обжигающего зноя, госпожа наша потеряла сознание. Вот теперь мы и явились на берег зачерпнуть озерной воды, чтобы остудить этот пагубный жар, истребляющий небесную красоту. О всесильный владыка, мы не смеем пройти по ступеням к воде, ибо сам государь и его спутники ненароком преградили нам дорогу. Проникнитесь же сочувствием к нашей несчастной повелительнице — ведь недуг ее столь опасен — и хоть на мгновение освободите нам путь!