Да, был - страница 18
Через несколько минут в центре плаца выстроилось до сорока узбеков с цыганом на правом фланге. Их пересчитали, вывели из лагеря, погрузили на две машины и увезли. Следом помчались машины с эсэсовцами.
— Ну, а теперь поговорим по душам, — словно продолжая приятную беседу, сказал Гросс. — Слушайте внимательно…
Медленно поворачиваясь на каблуках, взглядом удава, гипнотизирующего жертву, Гросс смотрел на понуро стоящих пленных и ледяным тоном говорил:
— Коммунисты, комиссары и политработники, поднять руку вверх.
Ни одна рука не поднялась. Гросс уставился на часы и, как только минула третья минута, медленно пошел вдоль первой шеренги, отсчитывая каждого пятого в строю.
— Один… два… три… четыре… Ты!.. Один… два…
Закончив обход и расчет, Гросс зычно крикнул:
— Кому сказал «ты!» и стоящие ему в затылок — из строя шагом марш!
Шестьдесят обреченных на смерть пятерок вышли в центр каре. Заложив руки в карманы, Гросс вновь пошел вдоль поредевших рядов.
Шел вразвалку. Глазами впивался в худые, истощенные лица, будто хотел по внешнему виду обнаружить коммуниста. Поравнявшись с Лизуновым, Гросс остановился и игриво погрозил ему пальцем:
— Ты, кажется, хочешь сказать что-то?
Лизунов вытянул руки по швам, вскинул подбородок:
— Точно так, господин оберштурмфюрер, хочу!
Шагая рядом с Гроссом, Лизунов вглядывался в лица и указывал то на одного, то на другого военнопленного:
— Коммунист… Политрук… Комиссар…
…Тридцать семь человек вывели из строя. Гросс подходил вплотную к каждому из них, бил по лицу и грозно кричал:
— Коммунист?!
Один из обреченных, размахнувшись, ударил Гросса кулаком в подбородок и, схватив обеими руками за горло, свалил на землю… Эсэсовцы кинулись на помощь коменданту… С вышек раздались предупредительные выстрелы… Эсэсовцы, сопровождавшие Гросса, щелкая затворами, окружили коммунистов и, направив дула на колонны пленных, угрожающе выставили ноги вперед…
Тридцать семь увели. Никто не заметил, как Лизунов исчез. В полдень до лагеря долетели одиночные и групповые выстрелы. Минут через двадцать к комендантскому домику подошли пустые машины, отвозившие узбеков, и сейчас же на них погрузили коммунистов.
…В лагере царил произвол и террор. Ежедневно, после поверки, из строя по фамилии вызывали коммунистов и политработников… Выискивали евреев. Военнопленных раздевали догола и подвергали унизительному осмотру. Отбирали тех, кто внешне походил на таджиков, узбеков, киргизов и туркменов.
Тех, в ком эсэсовцы подозревали коммунистов, евреев или граждан среднеазиатских республик, выводили и увозили к глиняным карьерам в нескольких километрах от лагеря. Туда же отправляли больных и истощенных, не сумевших подняться на поверку.
Как-то посреди плаца выгрузили тюки прелой соломы, тонкой древесной стружки и кипы старых мешков. Издевательски посмеиваясь, Гросс объяснил: надвигается русская зима. Он не может снабдить пленных шубами, а потому разрешает использовать солому на подстилку, а из мешков сделать одеяла. Шерсть и вату заменит стружка.
«ВЫХОДЬТЕ, БРАТЫ УКРАИНЦЫ!»
Однажды по поднявшейся в лагере суматохе узники догадались, что предстоит нечто не совсем обычное. Сейчас же после поверки было приказано привести в порядок территорию лагеря. Такого мероприятия никто из военнопленных не помнил.
Откуда-то пополз слух: из Берлина прибудет высокопоставленное лицо. У многих узников поднялось настроение: неужели наступит конец террору Гросса и их бесправному положению? Они с надеждой посматривали за колючую проволоку, на административные дома, где также готовились к приезду гостя: мели, скребли, чистили.
Часам к двенадцати на поляне у домика коменданта установили две походные кухни. Повар в белом колпаке и фартуке рубил и закладывал в котлы мясо. Вскоре до голодных людей донеслись ароматные запахи приготовляемой пищи.
Неподалеку от кухонь остановился грузовик. Из него вылезли пять женщин в нарядных городских туалетах и двенадцать мужчин в черных костюмах. В руках у некоторых были музыкальные инструменты в чехлах. А через час от навеса к навесу пронеслось:
— Приехал!.. Приехал!..
К комендантскому домику подкатила легковая машина. Выбежав на крыльцо, Гросс отрапортовал полному мужчине в эсэсовском мундире, почтительно поздоровался с сопровождающими в штатских костюмах. Через несколько минут в лагере прозвучал сигнал: