Дети Дня - страница 27

— Беда? Расскажи мне об этом.

Прекрасная женщина встала, подошла к окну и закрыла ставни. Заметно холодало. Она села, облокотилась на стол и посмотрела в светящийся шар.

— В чем беда, Мирьенде?

— Я читала твои письма, Онда. Я знаю и о долгой хьяште, и о повешенных боговнимателях. Я думаю, ты уже знаешь и о тенях, и о принцессиных сиротках. И о том, что Объезда уже три года нет… Я бьюсь о стену. Король изволит стоять в стороне и ничего не делать. Наши старейшие барды предпочитают не перечить королю, чтобы не дай боги не досталось. Вдруг их успокоят, как Хонору… Хонора, дед короля, король-бард, тот, что восстановил Объезд после долгого забвения, имел чутье на правильное и неправильное, Онда… Извини, что вдаюсь в воспоминания, но я его слишком хорошо помню и мне до сих пор больно. Ах, Онда, какую же мы сделали ошибку…, — она замолчала, и ее глаза и губы чуть припухли, но Мирьенде справилась со слезами. — Я постараюсь изложить все по порядку, друг мой. Тут никакого нет секрета, все написано в книгах, все открыто. Только иногда надо задуматься и сложить два и два… У нас всегда, с Грозовых Лет и Уговора было так — есть король и есть при нем бард. Король поддерживает землю и порядок в ней. В земле течет сила его Правды, честная, чистая, и земля взамен отдает свою силу людям. Текла. Так было. Король был держатель силы, бард был блюстителем королевской правды и разрешитель препятствий, так нас тогда называли.

Мирьенде была хорошим бардом. Она умела создавать видения словами, и Онда с удовольствием отдался ее искусству.

…Он видел, как постепенно уходили беды Грозовых Лет, как наступали годы изобилия и спокойствия. Как разрушались ненужные стены крепостей и расцветали города, и как дети богов приходили к людям, и даже становились их возлюбленными.

Как изобилие и покой приводили к беспечности, и непреложный закон постепенно становился нелепой пустой традицией. Прошло девять поколений, и короли перестали совершать Объезд, а барды начали попустительствовать королям, ведь все было так хорошо и мирно, и ничего не происходило. Камень продолжал кричать под ногами новых королей. Искусство бардов стало уделом избранных.

Только вот дети богов перестали являться людям. Теперь они остались только в преданиях и песнях бардов.

И постепенно угасало понимание правильного и неправильного, земля слабела, твари множились в лесах. Мир медленно кренился…

— …А потом пришел Хонора и сказал — я все исправлю. Барды при нем снова стали силой, и мы поддерживали короля, и сила его текла в земле, — нараспев проговорила она. — Это было время возрождения, Онда… — она помолчала. — Только боюсь, что поздно, — почти прошептала она. — Именно потому все окончилось так страшно, и нам пришлось его убить, и нас стали бояться. Я все думаю, почему мы тогда не взяли власть? Мы не дали бы сесть на престол его никчемному сыну Ианте и воспитали бы нынешнего короля как надо. Мы бы все восстановили! — Она посмотрела на ногти. — Нам надо было раньше убить Ианту. Довершить дело Хоноры.

Онда сидел, открыв рот.

— Что, ночь открытий? — горько усмехнулась она. — Онда, ты помнишь, при Ианте был такой бард, Таора, единственный, которого он не изгнал?

— Да, я слышал.

Маирьенде смотрела куда-то вдаль, за пределы уютной тихой комнаты.

— С тех пор мы многое выяснили, хотя и не до конца. Таора был всегда жаден до знаний. Он был такой дерзкий, стремительный, талантливый. Красивый… Хонора, правда, не очень его любил. Говорил, что тот не видит границ. Он еще до нашей поездки на Тевару пытался разведывать ходы Ночных.

— Знаю, говорят, что они везде под землей ходят. Но это же слухи?

— Это не слухи. Дневные порой заходят в Холмы, почему бы Ночным не ходить под нашими землями? Ночь ведь тоже принадлежит им, так что в ночи они и не под землей гуляют. Я не знаю, куда и как он ходил, но вернулся он намного более сильным, чем ушел. Хоноре тогда было не до сына, он восстанавливал старые обычаи и Правду короля. А Таора сдружился с принцем. Он был красивым малым и обаятельным парнем. Мы даже считали, что Хонора к нему несправедлив…