Дева света - страница 12

— А эти наемники вроде ничего, — словно кто-то озвучил его мысли.

Это был Черо. Как и престало следопыту, он подошел незаметно и, привалившись к столбу, наблюдал за людьми, с которыми проведет в пути несколько непростых дней.

— Теперь мы и правда можем идти, — проводник одобрительно покачал головой.

Двор провожал вереницу конников странными взглядами, полными сожаления. Въезжая в лес, Сетар подумал, что сказок о Волчьих перевалах боятся и здесь. Однако сказки не помешают тому, кто в них не верит.

«Уже третий день, сегодня наконец завершим подъем. Пока судьба не дарила нам приключений, и тем лучше — дорога без того непростая. Да что там, дороги-то почти нет. Перевалом оказалась прогалина в скалистой местности, где кое-как могут пройти две лошади в ряд. Но Черо обещает, что скоро мы выйдем на ровную тропу. Откуда ей здесь взяться, он не сказал. Проводники пока держатся особняком, порой бросают косые взгляды — то ли знают чего, да недоговаривают, то ли мое предприятие глупостью считают (здесь их не в чем винить).

Наемники, напротив, идут бодро и беззаботно, словно те юные странствующие актеры или шуты, которые думают, что весь мир принадлежит им. Травят байки весь день напролет, вечером зовут к костру играть в карты, постоянно отпускают колкие шуточки, в основном в сторону Кителии. Она впервые в компании солдат и поначалу обижалась. Даже шептала под нос свои глупые молитвы к древним силам — еще боялась, что нас могут ограбить. Но сегодняшний случай, кажется, растопил ее сердце».

Сетар отложил книгу и просветлел, вспоминая утренний подъем.

Они ехали сквозь редеющие заросли бука по пологому склону. Дорогу указывали проводники, и Холвет, который обычно вел свой отряд, был лишен привычной работы, поэтому покуривал на ходу трубку и о чем-то размышлял. Но когда кончилась тень очередного высокого дерева, в лицо ему ударили утренние лучи и словно вновь разбудили.

— Что это мы едем в скучной тишине? — задался вопросом лучник. — Малыш, твоя лютня несправедливо долго молчит. Сыграй-ка нам, парень, а мы что-нибудь напоем.

— Извольте, — отозвался Онтао, снимая инструмент со спины. — О чем же мы споем?

— Давайте о ярмарке, — скромно предложила Кителиа, теребя прядь волос. — Давно не была на ярмарке.

— Я не помню о ней песен, — Будор нахмурился.

— Тогда мы споем Удалого Лиоха, — сказала Ярнея. — Правда, надо бы играть на пару.

— Не о чем волноваться! — заявил Онтао и протянул лютню Кутри, а сам вынул из-за пояса дудочку. — Монах сыграет, он не любит петь веселые песни.

— Не люблю надуманные, — поправил его служитель Истины, но принял инструмент.

— Они ж все такие, — Камдоб хохотнул, а соратники уже начали играть.

Пока они выстраивали задорную мелодию, Кителиа тихо спросила Сетара:

— Что за Удалой кто-то там? Я не знаю такой песни.

— Это не песня, — ответил он. — Так звали барда, который наловчился на ходу сочинять стихи с одинаковым размером. В армии мы часто пели, что в голову придет, на манер известных сочинителей — сами-то Духом Музыки не одарены. Думаю, наши приятели сподобятся на несколько куплетов о ярмарке для тебя.

Тем временем две мелодии соединились в одном ритме. Ярнея первой подняла руку и начала:

Музыка продолжилась, и следующим вызвался Холвет:

Солдаты встретили их куплеты одобрительными возгласами, но внезапно руку потянула вверх Кителиа. Кутри и Онтао продолжили себе играть, и она спела:

«Воины с радостью приняли участие Кителии. Они пели вместе все утро напролет, и она была очень довольна. Думаю, теперь у нее все будет хорошо.

Все хорошо будет и у нас с Ярнеей. Может, из чувства вины она проявляет ко мне много внимания, но на нее трудно злиться. Эта женщина поистине необычная. Необычная, яркая и обворожительная. Была бы достойна любого мужа, но предпочла поиск приключений с бывшими сослуживцами. Хотелось бы мне знать, сколько крепких сердец она уже разбила…»