Девушка выбирает судьбу - страница 13
— А теперь скажи, в кого ты влюбл…
Толкын не дала досказать и ладонью закрыла ей рот.
— Откуда ты узнала, что я влюблена? На чем гадала?
— Нет, шырайлым, я не гадаю. Просто в твоих поступках и разговорах я узнаю то, что было со мной, когда я повстречалась с твоим братом. Если хочешь знать, джигиту найти дорогу к сердцу девушки труднее, чем прорубить яму до центра земли…
— Откуда ты это знаешь?
— Знаю. Пережила!
— Аймторы, у казахов всегда самыми близкими, преданными друг другу были снохи и золовки. Понять это нетрудно. Сноха видит в золовке свое прошлое, свои девичьи годы, и ей от этого легче. А золовка знает, что завтра она тоже станет чьей-то снохой…
— Шырайлым, зачем такие долгие рассуждения? Много будешь думать — засохнешь от тоски.
— Тебе-то, конечно, можно и не думать: соединила свою судьбу, с кем хотела…
— Ты тоже будь настойчивой. Можешь считать меня самой преданной женге или подругой — как хочешь. Я всегда буду готова тебе помочь советом и делом. Ты не думай, будто я слабая, запуганная женщина. Нет. Просто я не хочу, чтобы из-за меня страдал твой брат. А ради любимого человека можно все снести и стерпеть!..
Толкын теперь поняла, почему брат отказался от девушки из знатного рода и богатой семьи, за которую был выплачен калым, а взял Аймторы, несмотря на тяжбу, которая могла повредить авторитету отца и его собственному служебному положению. Толкын удивилась и обрадовалась, узнав, что Аймторы умеет читать и писать как по-казахски, так и по-русски.
— Женеше, казахи говорят: «Кто выдаст тайну, которую ему доверили, тот подлец»…
— Шырайлым, зачем такие намеки? Не хочешь — не говори.
— Давай с сегодняшнего вечера не будем величать друг друга «женеше» и «шырайлым». Только по имени! Зачем нам подчиняться глупым обычаям?
— А если услышат твои отец или мать — мне же и придется плохо.
— Мы это будем делать, когда останемся вдвоем. А теперь скажи, может ли девушка с первого взгляда по-настоящему влюбиться?
— Может! Если тебе человек не нравится, встречайся хоть сто раз в день, толку не будет. Женщина, особенно чуткая по натуре, с первого взгляда определит, кто ей нравится.
— Тогда слушай. Возвращаясь от нагаши[29], я совершенно случайно встретилась с одним джигитом. Мы ночевали в одной комнате, лежали совсем рядом… Но поговорить нам не удалось. А теперь мне без него скучно до слез. Я все время думаю о нем и только о нем. До этого моя гордая натура, видишь ли, никого признавать не хотела…
— Кто он?
— Студент.
— Переписываетесь?
— Я получила от него лишь одно письмо. Но в нем нет даже намека на то, что меня мучает…
— Покажи. — Аймторы приподняла голову.
Толкын смутилась. Но, помедлив немного, достала письмо и передала Аймторы. Молодая женщина внимательно, не спеша прочла письмо. Потом радостно обняла Толкын.
— Суюнши, суюнши[30], шырайлым!
— Забудь ты про это, «шырайлым»… Ведь только что договорились!
— Толкын, дорогая, суюнши! Этот человек из особого теста. Какие мысли! Какие суждения! Как он любит простой народ, ради которого готов пожертвовать даже жизнью! Вот настоящий джигит! Только замухрышки несчастные в письмах болтают: «люблю», «умираю», «жить без тебя не могу». Ведь бумага все терпит. А как добьется своего, знать тебя не желает…
— Аймторы, не надо…
— Если я немножко разбираюсь в людях, то этот джигит создан именно для тебя! Я его не видела, но мне кажется, что он даже лучше, выше твоего брата…
— Аймторы, не дури.
Толкын попыталась отобрать письмо, Аймторы не хотела отдавать. На кровати началась веселая возня.
— Эй, что вы там до полночи хихикаете? — грозно прикрикнула мать, видимо, разбуженная их смехом.
— Будь осторожна, милая Толкын. Знаешь ведь, как липнут всякие сплетни к девушкам-казашкам, — заботливо прошептала Аймторы.
Пугливо озираясь по сторонам, Толкын с трудом пробиралась к вокзалу по грязной взбаламученной улице.
На вокзале была страшная толчея. Повсюду солдаты в измятых шинелях и с винтовками. Их лица, обросшие, заспанные, какие-то закопченные, напоминали обтрепанные чапаны.
Толкын сразу бросилась к расписанию поездов. Потом посмотрела на часы. До прихода поезда оставалось еще сорок минут. Кое-кто из молодых солдат уже начал присматриваться к ней слишком внимательным взглядом. Толкын не на шутку испугалась и перешла в зал ожидания. Там стоял такой густой дым от самосада — хоть топор вешай. Толкын хотелось выйти на улицу, но она боялась пьяных солдат.