Длительные контакты с Цзян Цин, женой Мао Цзэдуна, в Москве, Подмосковье и в Крыму (из воспоминаний) - страница 10

…Но вернёмся в 1953 год. В конце февраля — начале марта я по поручению руководства Отдела и по просьбе Цзян Цин ежедневно приезжала к ней с бюллетенями о состоянии здоровья Сталина.

5 марта с утра меня вызвал зав. Отделом и сказал, чтобы я ехала к Цзян Цин и сообщила ей скорбную весть о кончине И. В. Сталина. Я немедленно выехала в «Барвиху», где она в то время находилась. С тяжёлым чувством я выполнила это поручение. Мы все плакали. Цзян Цин тяжело переживала его смерть. Китайскую весьма представительную делегацию на похоронах Сталина возглавлял Чжоу Эньлай. Цзян Цин естественно в делегацию не входила, но она как жена Мао Цзэдуна ездила в Колонный зал Дома союзов, где стояла несколько минут в карауле у гроба Сталина.

И ещё эпизод из того же года. Приближалась 4‑я годовщина провозглашения КНР. Состоялось специальное решение о том, что поздравить Цзян Цин с этим юбилеем к ней поедут Екатерина Алексеевна Фурцева (в то время секретарь МГК КПСС, позже секретарь ЦК КПСС) и Людмила Алексеевна Дубровина (в то время зам. министра народного образования РСФСР). Поскольку удивить Цзян Цин подарком было трудно, и это все понимали, то мне, как немного знакомой с её вкусами, было поручено подумать и внести свои предложения на этот счёт. Зная, что Цзян Цин не раз любовалась видами нашего Подмосковья, я предложила подарить ей картину: какой-нибудь приличный пейзаж среднерусской полосы. Предложение было принято. В средствах меня не стесняли. Долго я ездила по художественным салонам Москвы. Наконец увидела картину «Весна в Подмосковье» (автор как будто Кузнецов, теперь уже запамятовала). «Это как раз то, что надо»,— подумала я. И немедленно купила её.

И вот подходит время, когда нужно выезжать. Сижу в машине напротив здания МГК КПСС в ожидании Е. А. Фурцевой. А её всё нет. Опаздывать нельзя. Поднимаюсь в её приёмную, прошу секретаря напомнить Екатерине Алексеевне, что её ждут. Секретарь мнётся, не решаясь войти в кабинет, и предлагает мне войти. Приоткрыла дверь и вижу: Фурцева стоя что-то выговаривает весьма резко присутствующим на совещании. Увидев меня, дала знак,— мол, одну минуту. И её заключительная фраза: «Приеду через два часа. Чтобы бумага лежала здесь!» И ударила ладонью по столу, как бы указывая место, где должна лежать «бумага».

Мужчины встали и быстро стали выходить.

Уставшая Фурцева зашла в туалетную комнату, поправила причёску, и мы спустились вниз. У своей машины стояла Дубровина. Мы все втроём сели в машину Фурцевой по её приглашению и двинулись в путь. Где-то минут через десять Екатерина Алексеевна, вдруг спохватившись, спросила:

— А с чем мы едем, что дарить будем жене Мао Цзэдуна?

Я ответила.

— Что же вы мне раньше не сказали? Я бы в московских подвалах такую картину подобрала!..

Цзян Цин встретила нас в чёрном, из тонкой шерсти, облегающем фигуру платье с изящным украшением, как всегда тщательно причёсанная, в чёрных замшевых туфлях на среднем каблуке. Вся отдохнувшая и сияющая.

Полный контраст с нашими женщинами — общественными и государственными деятельницами — Фурцевой и Дубровиной, усталыми, не имевшими даже времени подготовиться к визиту.

Ужин прошёл непринуждённо. Цзян Цин сумела создать нужную атмосферу. А гвоздём ужина были уморительно остроумные рассказы Дубровиной о своей поездке в Китай, которые она преподносила с редким мастерством.

В этот второй свой приезд в Москву Цзян Цин довольно часто рассказывала разные эпизоды из жизни Мао Цзэдуна (она всегда называла его в разговорах Мао чжуси — председатель Мао). Однажды она, вспоминая о его болезни, говорила, что иногда во время прогулок Мао Цзэдун вдруг начинал беспорядочно размахивать руками, как бы цепляясь за воздух. У него было чувство «потери земли», как она выразилась, словно бы земля уходила из-под ног.

В тот приезд Цзян Цин в 1953 г. рассказывала мне, что она выезжала в деревню, но инкогнито (никто в деревне не должен был знать, что она жена Мао Цзэдуна) и что участвовала там в проведении аграрной реформы. Но в деревне, как я поняла, она была недолго. Однако, по её словам, «это был полезный опыт работы с массами».