Дневник 1919 - 1933 - страница 28
Вечером была Linette. Кажется, давно меня никто так не любил, как эта милая девочка.
Днём концерт Vera Janacopulos, которая пела «Прибаутки» Стравинского. Меня это исполнение очень интересовало и даже волновало: как они прозвучат и как будет аплодировать публика. Но первая прозвучала так странно, что даже наша ложа, где сидели Сталь, Фокин и я, которые заранее решили хлопать и орать - переглянулись и не захлопали. Но публика оценила раньше нас: поднялись аплодисменты пополам со смехом. Сразу определился успех. Требуя биса, я отхлопал все руки и откричал всё горло так, что на меня даже оборачивались.
В артистической, после концерта, все расспрашивают, как опера и скоро ли я еду в Чикаго, а я не знаю, что отвечать. После концерта пил шоколад с Linette, а вернувшись домой, написал Стравинскому. Вспомнил Нину Мещерскую, ей сегодня минуло двадцать три года. Где она? В Петрограде ли, жива ли? Мне всегда казалось, что нам ещё придётся встретиться, но она мне совсем далека.
От Волкова письмо. Он ходил беседовать к Harold'y Mac Cormick'y (не моему, а брату его, главному финансёру Чикагской оперы) и, по-видимому, совсем не использовал тех данных, которые я ему дал. Волков пишет, что они «решили дать оперу в будущем сезоне». Какого чёрта они «решили», когда они, не имея больше прав, могут только предлагать, а решать буду я. То, что Mac Cormick сказал, что в финансовом вопросе они будут very generous[29], конечно, хороший симптом, но когда я с них потребую пятнадцать тысяч, едва ли они вспомнят о своих щедрых намерениях.
Вечером была у меня Linette, мило и просто.
Говорил по телефону' с Linette. У неё болит голова, но настроение хорошее. Сегодня нам увидеться не удастся - ей придётся сидеть дома, уже и так мать беспокоится, где она всё пропадает.
Крушение «Трёх апельсинов» привело к мысли написать новую оперу на «Огненного ангела». Перечитывал и обдумывал. Опера может выйти увлекательной сильной. Надо ввести весь драматизм и ужас, но не показать ни одного чёрта и ни одного видения, иначе всё сразу рухнет и останется одна бутафория. Также трудность в том, что вся опера зиждется на двух лицах и если оба не будут сходить со сцены в течение целого вечера, то никто не захочет петь эти партии. Надо подумать о сценарии.
Обдумывал сценарий «Огненного ангела», хотя ещё далеко от решения, что примусь за эту оперу. Linette сегодня опять прийти ко мне не может, но мы завтра вместе едем к Сталям.
Днём занимался сюитой из «Трёх апельсинов». Делаю «заговор».
Говорил по телефону с Blanche, с которой видимся редко, но приятно. Она говорит, что от Стеллы не имеет писем целый месяц, а приняв во внимание, что теперь письмо из Лондона идёт месяц, то и два. К тому, что Стелла не пишет мне ни слова, я привык и решил, что это, вероятно, какая-нибудь политика.
Хотя лил дождь, но встретились в десять часов утра с Linette на пристани и отправились к Сталям. И, как полагается, погода скоро разгулялась, глянуло солнце, и мы провели отличный день в деревне. Сталь сказал: «Смотрите, вы с вашим «Огненным ангелом» в католических странах ещё натолкнётесь на скандалы с церковью». Я возражал, что в «Огненном ангеле» нет ничего богомерзского, ни в идее, ни в деяниях, которые будут на сцене. Дал ему читать, чтобы он, подробно ознакомившись, высказал своё мнение.
Вечером проигрывали с Janacopulos романсы Римского-Корсакова, штук тридцать - один хуже другого. Прямо непонятно, как автор «Шехеразады» «Китежа» мог писать такое!
Деникин очистил Харьков и Полтаву. Я как-то за последнее время не следил ним и сегодня, узнав об этом, испугался за маму: ведь так через месяц-другой большевистская волна захлестнёт и Кавказ. Успеет мама выехать оттуда или нет?
Чек отправился через Лондон недели три назад. Будет у неё, пожалуй, через месяц. Все эти соображения не давали мне спать.
Вернувшись в город, нашёл письмо от Johns, в одном смысле неприятное, другом - приличное. Неприятное - ибо ясно, что в этом году опера поставлена не будет. Приятное - что в нём ни слова не говорится об их праве на постановку будущем сезоне, а напротив, всё письмо - попытка оправдаться в нынешнем. Это признак, что они согласятся уплатить мне компенсацию, чтобы получить право постановки на будущий сезон.