Дневник возвращения - страница 28

В мире полно институтов, университетов, фондов, фестивалей, стипендий, членов жюри, программ и семинаров, посвященных театру. Околотеатральный деятель может прожить всю жизнь внутри этой системы, передвигаясь по ее связующим линиям, добиваясь признания и почестей от других деятелей; он может быть бесконечно активным на ниве театра и ни разу не ступить ногой на сценические подмостки. Система эта наилучшая, ибо единственная публика театра чистой формы, эта система и такой театр нуждаются друг в друге. Другая публика не нужна этому театру для жизни, хотя, наверное, когда напьется, его растрогает песенка: «И всегда тебе чего-то будет не хватать».

Уличный нищий может себе позволить играть плохо, поскольку его публика великолепно знает, что играется. Однако он не может себе позволить чистой формы, стать, к примеру, на голову и запеть петухом, потому что публика сочтет его сумасшедшим, а не нищим, и не подаст ему милостыни. Кое-кто вместо стонов применяет агрессивные тексты и жестикуляцию. Нищему легче это выполнить, и получается лучше, чем изображение убожества, потому что ему противна его ситуация, он не любит свою публику, а в этом случае ничего, собственно, играть не должен. И все-таки он не выходит из роли нищего, хоть и отдаляется к ее периферии. Но уж ни в коем случае он не ожидает аплодисментов.

>Краков, 7 марта 1998.

Споры о порнографии все еще продолжаются: плоха она или хороша (правильна или неправильна — так это некогда звучало бы на партийном языке). И вспоминается история принцессы Белоснежки и семи гномов на протяжении последнего полувека. Целого полувека? Всего лишь полувека?

В седьмом десятилетии пока еще длящегося века обнаружилось, что эта невинная сказочка вовсе не так уж невинна. С большим удовлетворением подверглась разоблачению половая жизнь Микки Мауса, а кот Фердинанд, другой персонаж мультипликации и комиксов, сделал новую ошеломляющую карьеру теперь уже в порнографическом плане. Исполнились самые необузданные и самые тайные детские мечты моего поколения: увидеть, чем занимается принцесса Белоснежка с гномами, а гномы — с ней, в минуты, свободные от труда и хорового пения. Оказалось, что занимаются они именно тем, что мы — с пятнами румянца на детских личиках, перед тем как заснуть, уединившись под одеяльцем — и предполагали. Мне придется разочаровать моралистов: дети не столь невинны, как это кажется. А вот нужно ли им показывать «грязные мысли» на экранах и брать за просмотр деньги — это совсем другое дело. С позиций гедонизма — не нужно, ибо таким образом ребенка лишают мечтаний и отнимают инициативу.

Проблема порнографии не достигла еще своего естественного конца. Свидетельством тому все еще продолжающееся возмущение «реакционеров» и энтузиазм «либералов». А также эволюция самой порнографии, которая от soft porno переходит к hard porno, от «мягкой» к «жесткой». «Мягкая» уже настолько вошла в повседневную жизнь, что мы перестали считать ее порнографией, а «жесткая» переходит границу, за которой возбуждение вызывают уже только сексуальные пытки и убийства, педофилия, забавы с животными и тому подобное. Подобные развлечения вызывают беспокойство даже у «либералов», поскольку, оставаясь все еще вне закона, производители этих игр не могут обойтись без столь же нелегальной работорговли, в особенности женщинами и детьми. «Приличное» hard porno, то есть не преступающее границ легальности, стало скучным, ибо лишено фантазии; кроме сортирных картинок и гинекологического атласа в нем ничего уже нет, что опять-таки повергает в грусть любителей порнографии, помнящих лучшие, менее поп-культурные времена.

Что же дальше? Наверное, то же самое, только в еще большей степени. А каков будет конец? Скорее всего, только такой, что порнографию мы перестанем считать порнографией, то есть: исчезнет понятие порнографии, а вместе с ним исчезнет проблема и прекратятся споры. В конце концов, в истории это понятие появилось относительно недавно, к древним отнести его нельзя. И если ортодоксы языческого Рима метали громы и молнии против разврата, то имели они в виду не прегрешения против шестой заповеди