Дом с привидениями - страница 65

Хавьер пытался защитить её! Вероятно, Чумной Доктор не всегда держал его разум под контролем, и в один такой проблеск воли Хавьер положил этот цветок в медальон. Анна хотела в это верить, потому что страшно было подумать, что Гарсия всё время находился под влиянием безумного предка. Может быть, были ещё проблески, в которые Хавьер старался помочь. Что он говорил по поводу имени Чумного Доктора?.. Он не назвал его, но сказал… дал подсказку!

Тёзка…

Если Чумной Доктор был отцом малыша Гарсия, выжившего при пожаре, а Хавьер сказал, что она знает имя… Сын ― Хавьер, а отец… Армандо!

От внезапного озарения Анна едва не задохнулась. Всё так просто. Если она права, то они все спасены! Глубоко вздохнув, Анна медленно повернула ладонь. Два цветка неслышно упали во тьму на пыльный пол. Последняя связь с человеческим миром оборвалась. Анна добровольно впустила Луну в себя.

Кости расплавились, связки растянулись, а тело налилось силой. Движения стали гибкими, а вихри смазанных мыслей исчезли. Всё стало предельно просто. Выбраться. Найти врага. Спасти вожака.

По ставшим крепкими мышцам прошлась волна, словно электрический импульс. Анна рванула на себя наручники. Лопнула цепочка, соединявшая «браслеты», и, тихо звякнув, упала на пол. Твёрдые пальцы смяли металл, и остатки наручников полетели в сторону.

Анна легко вскочила на ноги и резким движением отряхнулась от пыли. Лунный свет, проходивший сквозь узкое окно, стал бледным и бесцветным. Подпрыгнув, Анна дотянулась до окна и с сожалением поняла, что при всём желании не протиснется сквозь него.

И тут она увидела его. Чумного Доктора, ходившего кругами вокруг Альфреда и что-то рассыпавшего на земле. Сквозь щели до Анны доносились тысячи ароматов, заглушаемых тяжёлым металлическим запахом крови, наполнявшим всё вокруг. Плесень, пыль, влажный камень, трухлявое дерево ― всё отступило на задний план в тот момент, когда в нос ударил аромат крови.

Анна тихо зарычала, проводя пальцами с острыми ногтями по стеклу. Она должна добраться до Чумного Доктора и освободить Альфреда, привязанного к жертвенному столбу. Она не позволит ему умереть. Не этой ночью. Не сейчас. Она огляделась и увидела дверь. Запертую снаружи, тяжёлую деревянную, но всё же дверь.

Анна быстро проскользнула расстояние, отделявшее её от двери. Ступеньки протяжно скрипели под её ногами, а когда она, собрав все силы, ударила плечом в дверь, дерево сухо застонало.

В полнолуние у оборотней увеличивается физическая сила. Так говорил Альфред, и Анна только следовала его завету.

Она всё ударяла и ударяла, и дверь начала поддаваться. Сначала немного, а затем резко распахнулась. Анна услышала, как треснул шпингалет, и едва не упала на пол, когда по инерции пролетела в коридор. Она вовремя затормозила и, оттолкнувшись расцарапанными ладонями от каменной стены, устремилась вперёд по коридору.

В плоском волчьем мире она ориентировалась не по зрению, её вели запахи. Среди какофонии ароматов, сплетавшихся в ярчайшие ощущения и вместе с тем чётко отделимые друг от друга, её вёл сладковатый запах вербены.

Анна одним ударом распахнула оказавшуюся незапертой дверь заброшенного крыла и оказалась в жилой части дома. На миг она остановилась, замерев у стены. Отголоски человеческого сознания цеплялись за образы, вспыхивавшие в памяти. Она не может выйти против Чумного Доктора с пустыми руками. Тогда она сразу проиграет. Нечёткий смазанный взгляд блуждал по стенам, пока не наткнулся на распятие.

«И почему я раньше его не заметила?..» ― Осторожно ступая по паркету босыми, разбитыми в кровь ногами, Анна подошла к распятию.

Гарсия были католиками. И сейчас, и тогда. Тогда, когда жил Чумной Доктор, все были верующими. Альфред чрезвычайно редко касался традиционных религий в своей практике, и Анна уже позабыла все каноны православной церкви, которым в детстве учила её мать. Она не вспоминала Бога много лет: оборотни верят только в себя и Луну.

Где-то на краю человеческого сознания, продираясь из глубин памяти, вспыхнуло воспоминание: она держит в руках дуэльные пистолеты, а Альфред говорит ей о том, что его единственная серебряная пуля, освящённая в Ватикане, подходит только для верующих. Особенно для католической ветви христианства.