Дом вампира и другие сочинения - страница 56
Примерно через год после смерти Уайльда Альфред Дуглас, прозванный «Бози», отправился в Соединенные Штаты в надежде заполучить в жены богатую американскую наследницу. Его сексапильность была несомненной. Несмотря на свою почти неземную красоту, он отлично держался в седле и хорошо бегал. Спортсмен и страстный игрок, он ни в коем случае не был хилым эстетом. Кстати, Уайльд, несмотря на все позерство, мог в случае необходимости постоять за себя, что и доказал еще в Оксфорде.
Самая голубая кровь Англии и Шотландии текла в венах Бози. Он презирал англичан, но гордился шотландскими предками. Как младшему сыну маркиза Куинсберри ему было открыто любое общество, где бы он ни появлялся, однако его карманы не были набиты золотом. Его отца сегодня помнят лишь как создателя правил проведения боксерских матчей и как подлеца, который под предлогом спасения своего сына навлек непоправимые несчастья и на Бози, и на автора «Баллады Редингской тюрьмы».
Будучи некогда обладателем 200 000 акров земли и внушительного дохода, маркиз спустил большую часть состояния на любовниц и лошадей. Все, что осталось — это «жалкие гроши», 300 000 фунтов, которые его старший сын потерял в результате неудачных спекуляций. Бози был богат лишь своим талантом, красотой и, казалось, неувядаемой юностью. Все это оставалось при нем. Он выглядел юношей и в 40 лет. В 60 лет он по-прежнему оставался моложавым, изящным и по-прежнему был поэтом. В последний раз я встречался с ним в 1938 г., за год до начала Второй мировой войны, когда он принимал меня в своем скромном доме на английском морском курорте.
Когда Бози приехал в Соединенные Штаты, британский посол лорд Паунсфорт оставил свою визитную карточку в отеле, где остановился молодой человек. Его кузен, Перси Уиндем[43] достал ему гостевой билет в престижный клуб «Метрополитен». Однако старые косные члены клуба выступили против молодого британского аристократа из-за его «дружбы с нежелательными персонами». Оскорбительный эпитет относился к несчастному Уайльду. Несмотря на этот инцидент, три американские наследницы были готовы позолотить родословное древо Прелестного Принца, но рассерженный и разочарованный Дуглас предпочел отрясти американскую пыль со своих ног. Его прощальным приветом стал сонет, посвященный клубу «Метрополитен».
Это не лучшее стихотворение Альфреда, однако оно было вполне уместно.
Возмущенный оскорблением, нанесенным поэту и памяти Оскара Уайльда, я написал Дугласу. К письму я приложил сонет, посвященный Уайльду[44], признаться, не слишком удачный. Стихотворение, к счастью, потом затерялось, однако оно сблизило меня и лорда Альфреда. Мой отец решительно настаивал, чтобы я встречался со знаменитым молодым англичанином лишь в присутствии сопровождающего. Один из моих приятелей взялся выполнить эту миссию, однако я сумел избавиться от него перед тем, как встретиться с Бози за ланчем. Мы беседовали на самые разные темы. Когда Альфред заговорил об Уайльде, в глазах у него появились слезы. За чашкой кофе он прочитал мне несравненное стихотворение «Памяти Оскара Уайльда». Сонет тронул струны моего сердца. Дуглас переписал его мне прямо в ресторане. Позднее он подарил мне фотографию, на которой он снят вместе с Оскаром Уайльдом; она до сих пор висит у меня на стене. Впоследствии я одолжил стихотворение и фото Фрэнку Гаррису, который воспроизвел их в своей непотребной книге, порочащей память обоих поэтов[45].
Мою копию сонета предваряет цитата из Библии на латинском: «Meis verbis nihil addere audebant, et supra illos stillabat eloquium meum» («После слов моих уже не рассуждали; речь моя капала на них»