Дороги в горах - страница 19

— Ну что же, — встал отец. — Счастливо! Пиши чаще. Провожать не пойду.

— А я провожу.

— Зачем, мама? Спи.

Мать не успела ничего ответить, как Игорь ткнулся губами в ее пухлую щеку, затем в сухую, колючую — отца и схватил увесистый чемодан.

— Деньги потребуются — не стесняйся. Письмо передай. Брось эти амбиции. Для тебя стараемся…

— Хорошо, хорошо…

Мать и отец что-то говорили вслед, но что — Игорь уже не разбирал. Мать упоминала про колбасу. Кажется, съесть ее надо в первую очередь, а то испортится. Это можно…

Сгибаясь от тяжести чемодана, Игорь по доскам пробежал небольшой, наполненный росистой свежестью двор. В калитке бросил на родителей короткий и совсем не грустный взгляд.

— Вырвался, — сказал Иван Александрович, зябко вздрагивая. — Молодость петушистая.

Игорь пришел на остановку первым. Поставил около зеленой скамейки чемодан и взглянул на центральную улицу. Ближние дома стояли около самого тракта, а отдаленные поднимались на взгорок и, скрываясь за ним, спускались к реке. На этой улице находились здания райкома партии и райисполкома, Дом культуры, магазин. По дороге с утра до ночи сновали грузовые и легковые автомашины, трусили верховые алтайцы. Но сейчас улица, прикрытая легкой дымкой тумана, будто дремала. Даже окна домов казались заспанными.

Игорь отыскал глазами Клавин дом под высокими тополями. Почему ее нет? Полчаса осталось. А ведь автобус может и раньше прийти. Проспала? Или, чего доброго, раздумала сегодня ехать? Нервничая, Игорь походил вокруг лавки и решил, что, если Клава сегодня не поедет, он тоже останется.

Постепенно начали подходить пассажиры: пожилая женщина с мешком и корзиной, две не знакомые Игорю девушки и кривоногий степенный Сенюш Белендин с суковатой палкой и заплечным мешком. Девушки, нахохлясь, дремали на лавке. Старик же хоть и молчал, но его маленькие глазки покоя не знали. Они пытливо исследовали каждого спутника, потом перескочили на вершину горы, озаренную лучами невидимого солнца, проводили пролетевшую мимо автомашину.

— Ишь, как ладно поют, ага… — старик хитровато посмотрел на Игоря.

Не понимая, о чем идет речь, Игорь пожал плечами.

— Да ты что, оглох, уши-то ватой заложены? — старик кивнул на стоявшие за дорогой березы. Оттуда доносилось шумное щебетание птиц. — Эх вы, половины не замечаете того, что есть на свете. Как пни, живете… — Сенюш сердито постукивал палкой.

Девушки неожиданно захихикали.

«Сумасшедший этот Колькин отец», — Игорь беспокойно поглядывал на переулок, из которого, по его расчету, должна была выйти Клава. Вот показались двое. В зеленой косыночке, с чемоданчиком, конечно, Клава. Игорь устремился навстречу, но через несколько шагов остановился в нерешительности. А кто с ней? Наверное, мать? Ну, конечно, она, больше некому!

Игорь вернулся к лавке, сел. А Клава все ближе и ближе. Идет, как-то очень мило приподнимаясь на носках, точно вспорхнуть хочет. Ее смуглые щеки разрумянились, черные глаза блестели. Рядом с дочерью мать выглядела совсем невыгодно. Лицо и шея у нее были морщинистые и задубелые, как старый износившийся кожух.

— Доброе утро! Не приходил еще? Дедушка Сенюш, вы-то зачем сюда? — Клава украдкой взглянула на Игоря. «Вот я и пришла. Заждался?» — сказал Игорю ее быстрый радостный взгляд.

— Клавдюнька! — старик, ткнув в землю палкой, живо поднялся. — Сынка хочу навестить. Прихворнул, говорят.

— Никак, Марфуша? — певуче протянула пожилая женщина. — Здравствуй, подружка. Далеко собралась?

— Да вот дочку провожаю. В институт едет на экзамены.

— Давно не видала ее. Какая она… Цветок настоящий.

— Что ты, Ириша, самая обыкновенная… Может, рядом со мной такой кажется?

Старик заулыбался.

— Значит, как и думала, в зоотехники?.. Это для тебя подходяще.

На увале, у подножия крутобокой горы, показался автобус. Блеснув стеклами, он заспешил к остановке. Девушки вышли на обочину дороги. Клава взяла обеими руками большую, с корявыми негнущимися пальцами ладонь матери.

— Мама, не беспокойся. Я каждый день буду писать, хоть несколько слов.

Она крепко поцеловала мать. Игорь отвернулся, потом, спохватясь, поспешно заскочил в автобус, занял места для себя и для Клавы.