Дороги в горах - страница 21

во многом виновата. Правда… Вот в совхозе кормовую базу создают, а тебеневка вспомогательная. И нам так надо…

Разговор о коровах мало интересовал Игоря, но он не сводил с девушки удивленного взгляда. Говорила Клава, конечно, со слов матери, но как убежденно, с каким жаром! Возрази ей, не согласись, и Клава ринется в спор, будет доказывать, что она права.

Клава, внезапно смолкнув, откусила дыни, потом, привстав, сказала:

— Привыкла я к горам. А тут куда ни глянешь — все какая-то пустота. Вон дом огромный, а за ним пусто на десять километров. А тебе горы нравятся?

— Да, привык. Нравятся.

— Вот Гуркин… Ты знаешь Гуркина?

— Гуркина? — переспросил Игорь так, что Клава сразу поняла — не знает. И подскочила.

— Наш знаменитый художник! Любимый ученик Шишкина! У него есть картина «Озеро горных духов». Так хочется взглянуть! Говорят — немеешь… Такое величие…

— Подожди! Подожди! — перебил Игорь. — «Озеро горных духов» не видал. А вот «Катунь» видал. В верхнеобском музее… Вода бирюзовая, бурлит на камнях. Кажется, прикоснись пальцами — намокнут.

— Вот! — с гордостью выдохнула Клава.

— Бери дыню. Что же не ешь?

Клава отказывалась, но Игорь настоял, чтобы она взяла новый ломоть.

В это время послышался сиплый гудок паровоза.

— Ой, наш! — Клава побледнела.

Игорь взглянул на часы.

— Бежим!

Мысль о том, что поезд уйдет, гнала без передышки. Как только выбежали из узкой аллейки, Клава поравнялась с Игорем, и они бросились к перрону. Мимо все быстрей и быстрей пробегали вагоны. Клава устремилась к видневшейся впереди цифре шесть. Легко догнала седьмой вагон. Еще немного… Вот и шестой. Осталось каких-то два метра, но Клава никак не могла их преодолеть. Уйдет. Ой, уйдет! Клава рванулась из последних сил, вцепилась правой рукой в поручень, а левой — в чью-то протянутую руку. Ноги подкосились, и она больно ударилась коленями о нижнюю ступеньку. Дальше Клава какое-то время ничего не помнила. Кажется, она очень долго висела на руках. Потом ее подняли в тамбур. Мелькнула черная курчавая борода, взволнованное лицо. Кругом слышались голоса, но девушка не понимала, что говорят. Потом, будто очнувшись, она удивленно посмотрела на всех и закрылась ладонями…

Клава стояла у окна, когда за спиной появился Игорь.

— Сумасшедшая, — зашептал он, — зачем тебе потребовалось непременно догонять свой вагон? Жить надоело?

— Молодец, девушка, не растерялась. Другая обязательно отстала бы, — заметил из прохода плотный мужчина с курчавой бородкой.

Клава благодарно улыбнулась ему.

— Если бы не вы, я, наверное, разбилась…

Игорь, мрачнея, опустился на лавку, отодвинулся в самый угол.

Город оглушил Клаву. Девушка то и дело приостанавливалась, крутила во все стороны головой, а глаза ее разбегались, как у ребенка, который впервые попал в магазин игрушек. Клаву удивляло все: доносившаяся со станции голосистая перекличка паровозов, звон трамваев, потоки автомашин и люди. Как много людей! Кажется, Клава за всю жизнь не видела столько… Все куда-то спешат, снуют…

Игорь шел рядом, посматривая на спутницу. В своей растерянности Клава стала казаться ему смешной и немножко жалкой. «Деревня сказывается…» — Игорь снисходительно улыбнулся. Он встретился с городом, как со старым другом. Приятно было окунуться в эту большую жизнь, отметить все перемены. А Клава уставилась на длинный пятиэтажный дом. «Вот громадина! Весь наш колхоз можно вселить», — и рассмеялась, увидев рядом деревянную избушку. Дряхлая, с гнилыми углами и просевшей крышей, она зарылась по самые оконца в землю.

— Смотри, Игорь! Откуда такая? — вскрикнула она так, что проходившая женщина оглянулась.

— Не успели убрать. Снесут… От царских времен осталась. Раньше город весь деревянным был. Сколько раз горел… Купцы да пимокаты жили… Пойдем на трамвайную остановку. Тебе на Бахметьевскую, а мне в противоположную сторону. Проводить? — Игорь с досадой покосился на свой объемистый чемодан. Клава заметила это.

— Ладно, Игорь, доберусь.

— Да ничего сложного… Я посажу в трамвай, расскажу… В три часа приходи в институт… Он там рядом…

Клава долго блуждала по Бахметьевской улице, пока нашла знакомых матери. Они жили в маленьком особняке, стоящем в глубине двора. По скрипучим ступенькам Клава поднялась на крылечко. «Кажется, здесь?» На ее робкий стук вышла толстая старушка с добрым, в мелких морщинах лицом.