Дoрoгoй дaльнeю - страница 13

В эти бездеятельные дни Иван весь занудился. Иногда заходил к нему в гости Пашка Тютюнник, но Галина, боясь, что Пашка соблазнит мужа на выпивку, тотчас находила Ивану какую-нибудь «срочную» работу. А так он обычно валялся на диване, телевизор смотрел. А то вдруг решил свежие газеты почитать, с объявлениями ознакомиться. Если язвенный Овечкин или его дублер не уступит, то надо будет подержанное авто покупать.

В «гостиной» газет не обнаружил и хотел позвать дочь, чтобы нашла и подала. Однако передумал и зашел в её комнату сам — заинтересовался, чем ребенок занимается. Давно уже не общался. Катя сидела за письменным столом. Только никакой она не ребенок. С удивлением отметил он, что вырос уже ребенок, и перед ним — девушка.

— Занимаешься?

— Ага.

— Наверно, тоже в экономисты хочешь податься, как Лена?

— Нет, папа, я — в журналисты.

Час от часу не легче. Нет, чтобы дочка о чем-нибудь доступном мечтала. Например, воспитательницей в ясли. Иван заметил на столе аккуратной стопкой сложенные газеты.

— То-то все газетки, я вижу, прибрала.

— Выписываю для себя кое-что. Дайджест называется.

— И что же ты выписываешь?

— Ну, все про нашу деревню, про наших людей. И, конечно, про тебя, папа. И про то, что тебе интересно, тоже выписываю. Про автомобили не пропускаю. Про спорт. Ты же, папа, тоже раньше спортсменом был. Я в нашем сельском музее твои фотографии видела. Ты там в футбольной команде стоишь, трусы до колен, — она засмеялась.

— Да, играл когда-то за колхоз, — не без гордости откликнулся он. — На районной спартакиаде участвовал.

— А на другом фото ты боксируешь.

«Я и сейчас боксирую», — тоскливо подумал он.

— А можно мне посмотреть твои дайжесты?

— Пожалуйста, — Катя, правда, маленько замялась, но все же передала ему тетрадь.

— Ты сама додумалась до этого? — спросил он, перелистывая страницы.

— Мне учителка посоветовала. Для улучшения грамотности. Когда читаешь, в зрительной памяти остается, а когда пишешь — еще и в осязательной. И книг я читаю много, не как другие. Всю классику проштудировала. У тебя, папа, очень много схожего с Башмачкиным. Тебе, как и ему, крупно не повезло.

— У него тоже машину сперли?

— Нет, у него шинель, но это без разницы. Приоритетом у человека может быть все, что угодно. У Башмачкина — шинель, у Павла Корчагина — узкоколейка, у Александра Матросова — победа над врагом, у Никиты Михалкова — «Оскар», а у тебя — средство передвижения. Но ты не унывай. Наш участковый уверен, что найдет твою машину… Про него у меня в дайджесте тоже есть. Да и не найдет, беда не велика. Тебе, как победителю в номинации «Дон-пятнадцать тысяч», новую вручат.

— Дон-полторы тысячи, — поправил он, перелистывая страницы. — Ну, и где тут про меня?

— Легко найти, — пояснила она. — Я красным обвела.

Иван сразу наткнулся, где обведено красным. Почерк у дочери был разборчивый, все буковки на загляденье, с ровным наклоном. Читать было легко, и Иван углубился в чтение.

— Че-то я не понял, — сказал Иван, прочитав текст. — Тут про какую-то Джоли.

— Ой, папа, это для тебя не интересно, — Катя взяла тетрадку и быстро нашла нужную запись, где расписывалось, как он дает интервью журналистам. Однако недоумение с лица Ивана не сходило. Даже стало еще большим.

— Опять не врубился, — сказал он. — Вроде ни с кем я в поле не беседовал.

— Да? — Катя тоже удивилась, но меньше, чем он, и мигом нашла объяснение. — Наверно, по грязи к вам не доехали. Вот и пообщались чисто виртуально.

— Хм, и ведь почти всё в точку, — поразился Иван.

— Так профессионалы! Это сам Николай Абросимович Фоменков о тебе написал. Он как бы создает действительность, параллельную настоящей. Он перед нами, юными корреспондами, выступал. Я, говорит, уборочную страду стараюсь, как шоу, подавать. Только так, говорит, можно и привлечь к этой теме общественное внимание.