Дoрoгoй дaльнeю - страница 24

— Да вас рази запугаешь, — уважительно сказал Иван.

— Манифесты пишете? — продолжал наступать Лев Андреич. — И куда это вы с ним намерены обратиться? К районным властям?

Иван тоскливо подумал: «И про манифест уже донесли».

— Да уж что там к районным… Поднимайте выше!

— В область?

— В Государственную Думу, — ляпнул Иван.

В их разговоре наступила длительная пауза. Льву Андреевичу, похоже, стало плохо — судя по побледневшему лицу и моргающим глазам. Чем бы кончилось — неизвестно, но тут дверь кабинета приоткрылась, и заглянул участковый.

— А, ты здесь? — сказал он Ивану. — Зайди в мой кабинет.

В кабинете Ленчик по-хозяйски повесил на плечики китель. Иван ждал, боялся торопить.

— Я по поводу твоего заявления.

— Тю. Я уже забыл, — Иван вспомнил заявление, которое написал месяца два назад. По правде сказать, он и в самом деле забыл про кражу «Москвича». — Ну и че, нашли мою лайбу?

— Нашли.

— И где?

— В леску, с дальней стороны свалки. Правда, от него одна рама осталась.

— И на том спасибо, — усмехнулся Иван. — А кто угнал-то?

— А сам не догадываешься? — Ленчик насмешливо посмотрел на него.

— Без понятия.

— Ну, прикинь. Никто ничего не видел, не слышал. Так не бывает. Я сразу предположил, что кто-то из твоих же. Ну ты, естественно, отпадаешь. Остается единственная кандидатура.

— Ванька? — выдохнул Иван.

— Да. Я его вызывал на рандеву. И в два счета расколол. Разумеется, он не один действовал, а с сообщниками. И вот тут погорячее. Его дружкам-то уже по четырнадцать. Вполне подросли до того возраста, когда в колонию можно отправлять. «Бизнесмены», черт их подери! Медные провода, алюминивые фляги — все, что плохо лежит, тащут.

— И мой с ними?

— Разберусь. Но машину увел он. «Сообщники» за дорогой дожидались. Покатались вволю, пока бензин не кончился, и бросили. Твой сын не хочет выдавать своих дружков. Может, боится их. Прямо, как партизан держится. Ни выпороть, ни задержать его, я не имею права…

— Ну уж я-то его выпорю. Мне разрешения не надо.

— И вот еще что, — закончил Ленчик. — Когда я выехал в лесок удостовериться, твой дружок Тютюнник как раз последнее колесо откручивал.

Тут Иван пошел в разнос.

— Ну, а чего ж ты, такой расторопный да сметливый, до сих пор не можешь вычислить, кто у Пашки корову увел? Может, тебе свою версию подкинуть?

— Не твоего ума дело!.. Кстати, откуда у него зерно появилось? Не подскажешь? Ведь никому еще не выдавали.

Обоим все стало ясно. Постояли друг против друга, как быки перед свадебным сражением, и на том закончили разговор. Иван повернулся и пошел к выходу. Ленчик окликнул.

— С заявлением твоим что будем делать? — Он пододвинул к краю стола лист бумаги с заявлением. — Крутить дальше или как?

Иван взял бумажку и смял в кулаке. Так с ней и вышел, не зная, куда бросить.

У палисадника администрации стоял «Жигуль» седьмой модели. На нем курсировал участковый. Как раз такая машина, какую ему, Ивану, герою жатвы, должны вручить за участие в номинации «ДОН-1500».

Он спорым шагом направился к дому. Заглянул в сарай, в летние постройки, на огород. Ваньки нигде не было. Но кругом все вычищено, прибрано, чуть ли не вылизано. Это взбесило еще больше. «Вот и вся причина его сознательности».

— Где Ванька? — спросил у Галины.

— К бабушке и дедушке ушел. С ночевой отпросился. А ты че на него такой сердитый? Из-за того, что он с сыном Льва Андреича подрался?

Час от часу не легче. Нашел с кем драться. Скверно это. И вообще все скверно. Насчет городских событий неясно. И Пашка, друг, свиньей оказался. А главное, сын. Показное его старание; из чувства вины выслуживался.

Иван поиграл желваками. Галина посмотрела на него и попросила: «Ты уж Ваньку сильно не бей, когда он появится». И эта смиренная просьба его утихомирила. «Что это я так распалился?» — спросил себя. Сам виноват. Педагог хреновый. Не сумел, как говорит Тютюнник, морально сориентировать сына. Не вдолбил, что можно красть, а чего нельзя. Кому можно в морду дать, а кому нет. Жизнь подкидывает много вопросов, в которых не только ребенок, но и сам запутываешься…