Дождь в полынной пустоши. Часть вторая - страница 47

Звук колокола подхваченный холодным ветром, напомнил об обеде. Используя приглашение инфанта за хлопушку, Колин сбил снег с плеч. Его не стоило убеждать, твердое владение пером превосходит мастерство владения клинком на порядок. А то и на два. В канцлеры, бейлифы, хранители казны дуэлянтов не назначают.

У дверей, накрывшись мешковиной от холода, унгрийца поджидала Векка.

− Саин, не сомневайтесь, Марек все сделает. Если порученное вами возможно выполнить.

− Не за Святым Граалем послан, − заверил Колин и загнал новую служанку в тепло.

Хирлоф, отписанный унгрийцу к титулу, достоянием не назовешь. Обременением. Впервые рассматривая недвижимость, у Колина возникла отчетливое понимание, довести жилище до ума не хватит и королевской казны.

Блеклое безрадостное, приплюснутое здание, лишено лепного декора и скромно одето в плети хмеля. Весной и летом зелень услаждала взор и смягчала зной, но осенью сухие желтые плети напоминали потеки ржавчины. Просевшая левая сторона дома пустила ветвистую немаленькую трещину. Её несчетно замазывали, заделывали мелкими камнями, но она проступала вновь, расползаясь дальше и глубже. Усадка фундамента перекосила рамы и, издалека строение напоминало кислую мину безызвестного святоши. Крыша разъехалась и потеряла часть черепицы. Битые куски валялись на отмостках вдоль стены. На чердаке полно голубей и помета. По обилию перьев и костей, птиц драли одичалые кошки и вездесущие крысы. Не гнушались ловить сизарей и бывшие хозяева, разнообразить скудную кухню. Из-за неустроенности, второй этаж фактически не жилой. Лишь в правом крыле оружейная, рукодельная и несколько спаленок. Одна для Янамари - с камином, другая с КАМИНОМ, куда запросто войдешь в рост, не кланяясь, хозяина. Комнату выбирал не Колин, а Нумия. И даже не очень скрывала почему облюбовала эту.

Так что коснись, принимать погостевщиков с ночевкой, а разместить негде. Благо их скорого появления не намечалось. Визиты родственников исключены, как собственно и друзей, за их полным отсутствием.

Обладал Хирлоф и скромными достоинствами. Имелся отличный винный подвал, держать коллекцию вин и морить за провинности слуг. В парадном холле выставлены латы и походные трофеи. Над собранием колесо потолочного светильника на триста свечей! Выходы в боковые коридоры оформлены резными арками. Правый вел в кладовые и хранилища, каморки для слуг. Левый на кухню, мыльню и, опять же, кладовки. Большей частью, пыльные и пустые. Вообще, такое количество кладовок вызывало недоумение. Что в них хранить? И на скольких? Но более остального радовала обогревная. У Колина сложилось впечатление, весь талант зодчего и все скудные деньги бывшего владельца ушли на обустройство этой залы. В ней... в ней просто здорово!

Усадьбу Колин осмотрел походя, догляд и хозяйствование взвалил на плечи Нумии. Та не преминула взяться, проявив хватку и характер. Её слушались. Ей подчинялись. Та, что спит с хозяином, на голову выше остальных жильцов.

Но даже представляй Хирлоф сплошные руины, Колин от них бы не отказался. Никто в здравом уме не отринул бы владеть дрянной усадьбой. Никчемные и донельзя запущенные владения здорово прибавляли титулу вес. Просто барон − наездник со шпорами, но без лошади. А с земельным куском, пусть, не больше морковной грядки или цветочного горшка, уважаемая личность. О доходах с ,,пашен и луговˮ лучше скромно умолчать. Не потерпеть бы разорительного и окончательного убытка.

Нумия расстаралась с кухней, но сервировкой руководила Янамари. Звонкий девчачий голос слышно далеко.

− Что ж ты такая бестолковая! - бранила унгрийка новую служанку. - Саин Колин не ест утятину. Хлеб положи сюда и только ржаной. Вино под левую руку.

Унгрийцу забавно. Оказывается, у него завелись привычки и предпочтения.

ˮКогда это я перешел на ржаной хлеб и отказался от утятины?ˮ − спросил и не смог ответить Колин. Мелочи доверяют подмечать другим, со стороны многое видней.

Воспользовавшись самозвано присвоенным статусом пʼрова, в чьих правах и обязанностях не разобраться Королевскому Совету, Колин забрал Янамари к себе в качестве хале - вечной гостьи. Обидное звание тех, кого из сочувствия пускали к столу и ночлегу. И никакой тебе братской любви. Сплошной расчет. Добросердечие и великодушие редкие гости в человеческой душе, находить их в других и огульно приписывать себе.