Дубовый листок - страница 24

— Да… — старик с усилием приподнялся. — Все ушли смотреть на нового короля.

Он показал, где спуск, и вдруг, понизив голос, спросил:

— А молодые паны видели короля?

— Видели.

Старик заметно оживился:

— Красив?

— Очень, — отвечали мы оба.

— А в перчатках?

Мы удивились.

— Почему пана интересуют перчатки? — спросил я.

— А как же! Говорят, у него руки от рожденья красны, как кумач. Бог, говорят, отметил его, как Каина… Вот он и прячет от народа руки и даже в храме не снимает перчаток.

— Кто сказал? — воскликнул Вацек.

— Да не помню. И зачем знать кто! Молодому пану это ни к чему.

Старик спохватился и с явным беспокойством посмотрел на Вацека. Я его успокоил. Руки и ноги у короля, как у всех. Вешать поляков он не собирается,

а наоборот — при всех панах молился сегодня в полный голос о том, чтобы пан бог помогал ему хорошо царствовать в Польше.

Поблагодарив его и простившись, я увлек Вацека по указанному стариком направлению.

— А все же интересно, откуда он слышал такие слова? — сказал Вацек.

— Что тут интересного? Дураков хватает везде. Мало ли что болтают в народе…

— Как сказать — дураков… По-моему, это прямой намек на казнь… ну, как их там называют, — декабристов…

— Может быть… Ни для кого не секрет, что император начал управление Россией с казни.

— А по-моему, он правильно сделал, — сказал Вацек. — Вот и граф Красиньский так думает По крайней мере, сразу вырезал больное место и все!

— Говорят, это были умные люди и хотели пользы своей стране.

— Кто говорит? Северин Кшижановский? Вот теперь пусть посидит и поговорит сам с собой…

Я опять ничего не ответил. Мы вышли на берег, где было светло и тепло. Тихо плескалась синевато-серая Висла. То ли Вацек почувствовал прелесть весеннего дня, то ли проник в мои тайны. Он вдруг заговорил о розовой панне. И, как всегда, заговорил противно:

— С каких пор ты заглядываешься на женщин? Я думал, ты вообще на это не способен… Тихоня! Я видел, как ты подмигивал розовой панне.

— Не говори глупости! — строго сказал я, чувствуя, что вспыхнул.

— Ври, да не завирайся! — Вацек погрозил пальцем. — Вы оба ели друг друга глазами. Я даже боялся, как бы, лишившись рассудка и чувств, вы не грохнулись под ноги императору. Вот был бы спектакль! Ну скажи, — продолжал Вацек, — ты давно с ней знаком?

— Отвяжись! На галерее было множество панн, и ни с одной — ни с розовой, ни с зеленой, ни с желтой — я не знаком.

— Врешь! Розовых было две, и та, что озаряла тебя влюбленными взорами, была в серебряном обруче. — Испытующе посмотрев на меня, он добавил: — А я ее знаю.

— Знаешь?!

— Это дальняя родственница Радзивиллов. Говорят, пан Михал души в ней не чает.

— Вот как? — воскликнул я, вполне овладев собой. — Ну, дай ей пан бог здоровья! Очень рад, что у панны такой знатный и богатый родственник. Как же ее зовут?

— Я пошутил. Не знаю ее. Думаю даже, не бедна ли она, как крыса из костела Босых Кармелитов. Кроме единственной броши, на ней не было украшений.

— Ты даже это успел рассмотреть?

— Конечно. Я должен был выяснить, почему никогда ее не встречал на балах у магнатов.

— Эх ты! А говоришь, что всех и все знаешь!

Подняв камешек, Вацек бросил его в Вислу.

— Что там какая-то панна! И сейчас скажу это. Я знаю, например, такое, что тебе даже не снится.

Я искоса взглянул на него, возмущенный таким бахвальством.

— Что же ты знаешь такое, что мне не снится? Сказать? — он посмотрел на меня сверху вниз и выпалил: — Вот, например! Сегодня российские солдаты

стояли в шпалерах с ружьями, заряженными холостыми патронами, а наши — боевыми.

— Неужели? — спросил я похолодев. — А почему?

Вацек хитро блеснул глазами:

— Говорят, собирались стрелять в императора, но сенаторы запретили. Они хотели подать императору петицию о возвращении Польше конституции. Не знаю, решатся ли. У нас в школе тоже есть заговорщики.

— На кого же ты думаешь?

— А вот этого я тебе не скажу, — отвечал Вацек, еще раз оглядев меня с головы до ног.

— Ты так на меня смотришь, что я начинаю думать, уж не я ли этот заговорщик, — сказал я и засмеялся.

— Как раз в тебе я уверен. Заговорщик никогда бы не бросился целоваться с лошадью цесаревича на параде. Заговорщики осторожны. Так сказал и сам цесаревич. А вот ты мог бы помочь найти заговорщиков. А? Как ты на это смотришь?