Два лета войны - страница 3

   - Мне иногда кажется, многие забывают, кто они такие есть, - жёстко сказала Нюра, нажимая на тяпку и вдавливая её в землю. - А память надо пропалывать, как грядки, чтоб сорняков в ней не водилось.

  Нюра с силой выдернула посторонние растения, посмевшие появиться среди посадок.

   - Ты это к чему?

   - К тому, Лида, что надо полоть.

   - А... - протянула Лидия, еще не совсем понимая свою товарку. - А знаешь, так хочется просто порадоваться весне! Смотри, какое сегодня небо чистое! Как будто до войны!

   Нюра взглянула вверх.

   - Потом будешь радоваться. Когда война кончится.

  Она поднялась, чтоб размяться (сидя на корточках, затекали ноги) и, невзначай посмотрев в сторону крепостных ворот, застыла. В крепость входили два унтер-офицера с автоматами.

   То июльское утро было тревожным. Нюра проснулась от громких возгласов на улице. С бешено бьющимся сердцем она подскочила к окну, выходящему на соседский двор.

   - Отойди от окна, - быстро цыкнула мать, взметнувшись за Нюрой.

  А в соседнем дворе, в Витькином дворе, происходило что-то ужасное. Немцы выводили родителей Витьки из дома, заламывая им руки за спиной, как каким-то злодеям.

   - Мама, за что?.. - отчаянно зашептала Нюра, оборачиваясь к матери. Та крепко обняла дочку.

   Следом за родителями из дома выбежал Витька. Нюра слышала, как он закричал, видела, как он бросился к фашистам, стал отталкивать тех от матери, пытался отпихнуть то одного, то другого, ругаясь на немцев громко, зло, отчаянно. Один из них со свирепой гримасой обернулся и крепко ударил кулаком Витьке в лицо, а затем прикладом - по ногам. Паренёк, скорчившись от боли, упал. Вырвавшаяся из рук конвоиров мать с плачем бросилась к своему сыну. Ей не дали коснуться его, грубо подхватили и уволокли за ворота.

   - Витя! - заорала у себя дома Нюра.

  Но её мама тут же закрыла ей рот своей ладонью.

   - Тихо! - скомандовала она на ухо дочке.

   - Пусти, пусти меня! - Нюра пыталась бормотать и вырываться из рук матери.

   - А вчера на соседней улице также... - прошептал Валя, десятилетний братишка Нюры, с любопытством и страхом выглядывая из-за маминой спины.

   - Кого взяли? - Нюра наконец-то отпихнула от своего рта материнскую ладонь.

   Мать устало обернулась, словно знала ответ на дочкин вопрос.

   - Я видел вчера, я на яблоне сидел, видел всё... - заторопился Валька.

   - Учительницу вашу, - оборвала его мать.

   - Почему? - Нюра задохнулась от ужаса.

  Мама поджала тонкие сухие губы и строго произнесла:

   - Потому что, молчи. Время такое, лучше молчи, но делай по-своему.

  Нюра непонимающе уставилась на мать. Рядом примолк Валька. И только Нюрина бабушка тихо заругалась у другого окна:

   - Ух, шашк′и. Собаки. Лают и лают, - она вслушивалась в громкую немецкую речь на улице.

  В этот раз к ним немцы не пришли. И когда всё закончилось, Нюра, как была в ночной сорочке, побежала на улицу.

   - Плат накинь хоть, заполошная, - прикрикнула вслед бабушка.

   Витька лежал с разбитым лицом во дворе и не двигался.

   - Витя, Витенька... - Нюра опустилась рядом с ним на колени. - Витюшка... - она взяла его голову в руки.

  На какую-то минуту показалось, что он не дышит. И сердце провалилось куда-то вниз.

   Витька слабо открыл один глаз. Второй уже заплыл от удара.

   - Витя!.. - Нюра обняла его и зарыдала.

   - Ну, тише, тише... - Витька попытался подняться. - Не реви... Цел я. Жив.

  Скрипнула калитка. Это Нюрина мать вошла во двор.

   - Пойдем к нам, Витя, - она помогла пареньку подняться. - Пойдем пока к нам.

  Скоро их отпустят. Все выяснят и отпустят.

   Ожидания не оправдались. Через день Витиных родителей и некоторых других коммунистов повесили на главной площади.

   Немцы приказали Борису Петровичу выделить рассаду и работниц для посадки клумбы вблизи военной комендатуры.

   Выбор Бориса Петровича пал на Нюру и Лиду. Он объяснил им, какую рассаду лучше взять.

   - Ишь ты, клумбу они захотели! - фыркнула Нюра, набирая растения в теплице. - Ладно, сделаем... - девушка сосредоточенно потерла ладони друг о друга.