Двое с Луны - страница 7

Фаулер и Макинтош покончили с чаем и в назначенное время настроили радиоаппарат. Сообщили о наступлении ночи. Было введено новое расписание, по которому радиосвязь была более частой, и они сразу же взялись за выполнение новых задач. Больше никаких походов далеко от станции, никаких изысканий. Сняв чехол с телескопа, астронавты установили спектрометр. Внутри купола превратили часть чертежного стола в маленькую, но удивительно полную лабораторию аналитической химии.

Исследователи Луны с самого начала знали, что ночь представляет особые трудности. Поэтому составили расписание полетов космических кораблей таким образом, чтобы очередная смена прибывала на Луну примерно через сорок восемь часов после начала лунного дня. Эта система обеспечивала возможность посадки корабля при дневном свете, а также создавала наиболее благоприятные условия для психологической подготовки к тяжелым испытаниям долгой ночи. Уменьшать срок пребывания на Луне было нецелесообразно, так как требовалось полных двадцать восемь суток для полета от Земли до Космической станции, от Космической станции до Луны и обратно. Кроме того, ежемесячно приходилось отправлять на естественный спутник не менее одной беспилотной ракеты с запасами, которая делала посадку поблизости от станции. Государство расходовало огромные средства, и это оправдывалось только перспективой добычи богатств, которые должно было дать исследование и освоение Луны.

Фаулер, подняв глаза от устанавливаемого им телескопа, воскликнул:

— Взгляни-ка, Эл! — Он указал на озаренную мягким светом Землю, плывущую в расцвеченном звездами море черноты.

Они увидели западное полушарие, усеянное белыми облаками, и ослепительно сверкающее пятно в южной части Тихого океана, на широте побережья Перу, где отражался свет Солнца.

— Красиво, правда? — произнес Макинтош. — Я прямо-таки вижу Флориду, милое Орландо. Наверно, теперь дивно пахнут лимонные цветы. Знаешь, ночью все это даже прекраснее, чем днем.

Фаулер кивнул.

— Я вот о чем подумал: мы просто взяли и испортили добрую старую традицию.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, вообрази себе: парень с девушкой гуляют там внизу при лунном свете. Они вздыхают, они переполнены своей любовью и глядят на Луну. А теперь, когда они поднимают на нее глаза, то знают, что там наверху бегают двое эдаких слюнтяев. Тут уж вся поэзия пропадет.

— Еще бы! — Макинтош коротко рассмеялся.

Фаулер обвел глазами пейзаж и сказал:

— Да, правда, ночью все здесь кажется совсем другим.

Они смотрели на мрачную до жути картину. Как всегда, различались только оттенки серого цвета, но теперь тона были темные и зловещие. Резкий свет звезд и мягкое сияние Земли не бросали теней, но распространяли над грядой гор и призрачное свечение, и мглу. Трудно было понять, где кончалось видимое и начиналось воображаемое.

Фаулер пробормотал, прерывисто дыша:

— «Ночь полна видений страха».

— Как ты сказал?

— «Ночь полна видений страха». Это строка из какого-то стихотворения.

— Эти слова и в самом деле соответствуют пейзажу, — отозвался Макинтош.

Прошло несколько земных дней.

Фаулер и Макинтош были заняты астрономическими наблюдениями и делали контрольные анализы некоторых минералов, собранных в течение долгого дня. Они предпринимали небольшие вылазки поблизости от купола, но проб не отбирали. И обычно, находясь снаружи и бродя по лунной пыли, каждый в одиночку, каждый своей тропой, один из них окликал другого: «Как дела?», а другой отзывался: «Все в порядке, а у тебя как?» Беспрестанно и властно ощущали они потребность слышать человеческий голос.

Но однажды их охватила настоящая паника. Это случилось во время одной из вылазок. Астронавты находились на разных сторонах станции, их разделяло расстояние примерно в сто ярдов. Макинтош не заметил под ногами предательского углубления в пыли — неглубокую щель, почти доверху забитую светлым мучнистым веществом. Одна нога увязла в нем. Он пошатнулся и упал на спину. Нога согнулась в колене, но не согнула коленное сочленение скафандра. Удар от падения был несильный, но он громко отдался внутри скафандра. Пробурчав «Проклятье!», Макинтош сел и попытался освободить ногу. В телефонах послышался голос Фаулера: