Дворянская дочь - страница 53
— Balancez![25] — прозвучал призыв.
Пары стали самозабвенно кружиться.
— Chasscz à droite… à gauche![26]
Мы устремились по скользкому паркету, ноги мои летели. Когда мы поменяли партнеров, я не спускала глаз со Стиви, и все: движение, блеск, лица, свет, звуки и запахи соединились в одно расплывшееся пятно, из которого отчетливо проступал лишь он один.
В первый же перерыв я принялась искать мою тезку. Очевидно, Татьяна Николаевна думала о том же, и мы встретились у колонны, схватившись за руки. Нас объединяла общая радость и возбуждение от нашего первого бала.
— Ну, что ты о нем думаешь — я не смогла удержаться, чтобы не спросить ее.
— Мне кажется, — сказала Татьяна Николаевна, — он очень эффектен.
«Эффектен» — на мой взгляд этого было недостаточно. А не насмешка ли таится в темных глазах моей подруги?
— Нет, а не находишь ли ты, что он… что он…
— Просто великолепен?
— Нет, — вскипела я, — не находишь ли ты, что он прекрасно танцует?
— II salt danser[27], — признала моя подруга.
— Нет, но ты заметила, как он целует руку? Он высоко поднимает ее и на мгновение задерживает, вот так, — попыталась показать я.
— Son baise-main est remarquable[28], — согласилась Татьяна Николаевна и, прислонив свою темноволосую головку к колонне, как-то вызывающе захохотала.
Ольга Николаевна подошла к нам своим быстрым шагом и спросила:
— Над чем вы обе смеетесь?
— Я не знаю, что так рассмешило вашу сестру, — гневно ответила я. — Прошу у Ваших Императорских Высочеств разрешения удалиться.
Моя тезка взяла меня за руку:
— Мы больше не будем. Я не смеюсь больше. Я абсолютно серьезна, Тата. Мы не спросим Оличку, что она думает о…?
— О ком? — сказала Ольга Николаевна. — Позвольте, я угадаю. Польский князь, кузен Таты. Tout 1е mond en parle. О нем все говорят на балу. — И она добавила многозначительно. — Его репутация идет впереди него.
— Какая… репутация? — Я смутилась.
Со снисходительностью девятнадцатилетней девушки Ольга Николаевна похлопала веером по моей руке. — Не та репутация, о которой молодая девушка обязана знать.
Вместо того чтобы вступиться за меня, Татьяна Николаевна сказала:
— Если князь Веславский так обворожителен, я попрошу у него следующий вальс.
— А я — следующий за твоим, — сказала Ольга Николаевна.
— Мы вдвоем займем его на весь вечер, — сказала моя тезка.
Они обе просто дразнят меня, это уже слишком!
— Сегодня никакого этикета. Вашим Императорским Высочествам придется самим ждать приглашения на танец, как и всем другим. Да ради Бога, танцуйте с ним сколько хотите, он для меня совершенно ничего не значит, — добавила я надрывно.
В этот момент по просьбе Ольги и Татьяны Николаевны оркестр заиграл вальс Штрауса, что было отклонением от традиции bal blanc, и распорядитель бала призвал кавалеров выбирать себе партнерш. Великая княжна и я сразу же оказались в окружении полутора десятков молодых людей. Стиви тоже был среди них. Но вместо того чтобы, как я ожидала, пригласить меня, он поклонился Татьяне Николаевне. Из всех она выбрала Стиви, положив руку ему на плечо и искоса взглянув на меня. Назло им я приняла приглашение князя Игоря, моего предполагаемого жениха.
Игоря Константиновича только что произвели в корнеты лейб-гвардии гусарского полка. Он выглядел весьма изящно в своем мундире с алым ментиком на плече. Я подумала, что он почти так же ослепителен, как и мой кузен. На самом деле он не очень отличался и от Стефана, и от всех остальных молодых и жизнелюбивых князей с их страстью к лошадям и автомобилям, стремящихся к военной славе и любовным победам. Однако что-то в Стефане — я не могла сказать отчетливо что именно, — выделяло его среди других.
Наблюдая, как танцуют Стиви и Татьяна Николаевна, я думала: как прекрасно они выглядят вместе, насколько они превосходят других, как неизбежно то, что они полюбят друг друга. Однако вместо того чтобы усмотреть признаки увлечения Стиви великой княжной, мне казалось, что столь же внимательно он смотрит на меня.
Волнует ли его то, что я танцую с Игорем? — подумала я во время следующей кадрили. Неужели именно я — причина его беспокойства? Я попыталась выяснить это, приняв самое презрительное выражение, когда мы встречались в танце. Он выглядел как-то потерянно, напоминая моего сеттера, когда я его ругаю. Как же человек с таким выражением лица может иметь «репутацию», да и что это за «репутация»? Я внезапно вспомнила, как он целовался с Вандой, и сразу же высокомерно опустила свои веки. Теперь он был похож на собаку, которую не только отругали, но и побили. В это мгновение мне стало его жалко, и я улыбнулась. Он сразу же повеселел, и я решила: я ему, без сомнения, небезразлична.