Эктор де Сент-Эрмин. Части вторая и третья - страница 57

— С подветренной стороны.

— Она с балансиром или без?

— С балансиром.

— Все исправно? — спросил Кернош, повернувшись к боцману.

— Да, командир, — ответил тот.

— Пушки заряжены?

— Да, командир, три — ядрами, три — картечью.

— А погонное орудие?

— Старший канонир ожидает ваших приказов.

— Зарядите пороху на треть больше обычного и двадцатичетырехфунтовое ядро. Вытащите на палубу ящики с ружьями.

— Метр Кернош, — спросил Рене, — какая к черту муха вас укусила?

— Вы не одолжите мне вашу трубу, господин Рене?

— Охотно, — произнес Рене, протягивая бретонцу превосходную английскую трубу.

Кернош направил ее на пирогу.

— Да, конечно, — сказал он, — там, должно быть, семь или восемь человек.

— И вас беспокоит такая игрушка, Кернош?

— Вовсе нет; но, когда я вижу рыбу-прилипалу, меня беспокоит не она, а акула.

— И что за акула появится вслед за ней?

— Несколько индийских проа, которые будут не прочь захватить такое прекрасное судно, как «Нью-Йоркский гонец», и заставить заплатить несколько тысяч рупий в качестве выкупа за наших прелестных путешественниц.

— Но, да простит меня Бог, мне кажется, — заметил Рене, — что ваша пирога, с балансиром или без, взяла курс на нас.

— И вы не ошибаетесь.

— А что она намерена делать?

— Она намерена провести разведку, подсчитать, сколько у нас пушек, удостовериться, сколько у нас людей и, короче, понять, насколько трудной мы станем добычей.

— Вот черт! Но, как по-вашему, минут через пять пирога подойдет на расстояние выстрела из карабина?

— Да, и я полагаю, что если вы хотите с ними поздороваться, то не стоит терять время, пошлите за оружием!

Рене подозвал матроса-парижанина, который оказывал ему личные услуги и которого на борту звали не иначе, как Парижанин.

Как и все сорванцы из славного города Парижа, Франсуа был годен на все, знал все понемногу и ничего не боялся; он танцевал джигу так, что заставлял помирать со смеху самих американцев, владел приемами французского бокса и, в случае нужды, орудовал рапирой.

— Франсуа, — сказал ему Рене, — сходи в мою каюту за карабином, двуствольным нарезным ружьем и двуствольными пистолетами; захвати также порох и пули всех нужных калибров.

— Стало быть, потолкуем с черномазыми, капитан? — спросил Франсуа.

— Боюсь, что так, — ответил Рене. — Но раз ты знаешь все языки, Парижанин, то, может, и на малайском говоришь?

— На малайском — нет.

И Франсуа спустился в передний люк, насвистывая «На страже Империи».

Франсуа был ярым бонапартистом и, оказавшись среди англичан, почувствовал себя страшно оскорбленным; он попросил объясниться, но командир сказал, что это не его ума дело, и такой ответ его удовлетворил.

Через несколько минут Парижанин вернулся с тем, что требовалось, и, поскольку пирога по-прежнему быстро приближалась, Рене принялся поспешно заряжать карабин; нарезное ружье и пистолеты уже были заряжены пулями.

Этот карабин, великолепное оружие работы Лепажа, обладал невероятной для того времени дальнобойностью: из него с расстояния в семьсот-восемьсот шагов можно было убить человека.

Рене засунул пистолеты за пояс и взял карабин, а ружье дал нести Франсуа.

Пирога по-прежнему приближалась и была уже не более чем в паре сотен шагов от кормы.

Рене взял рупор из рук Керноша.

— Эй, там! — крикнул он по-английски. — Сдавайтесь «Нью-Йоркскому гонцу»!

Вместо всякого ответа какой-то человек взобрался на бортовое ограждение пироги и показал непристойный жест.

Рене рывком опустил ствол карабина на левую ладонь, приложил приклад к плечу и, почти не целясь, выстрелил.

Человек, стоявший на бортовом ограждении, дернулся и рухнул в море.

Люди в пироге стали испускать гневные крики и грозить смертью.

— Кернош, — спросил Рене, — вам известно, кто такой Ромул?

— Нет, господин Рене. Он из Сен-Мало? — спросил Кернош.

— Нет, мой дорогой Кернош, но это не мешало ему быть великим человеком и, подобно всем великим людям, иметь тяжелую руку. И вот однажды, в приступе гнева, он убил собственного брата. Но поскольку убить брата — это страшное преступление, а ни одно преступление ни в коем случае не остается безнаказанным, то как-то раз, когда Ромул проводил военный смотр, разразился сильный ураган, и он сгинул в буре!.. Возьмитесь за дело, хорошенько наведите погонное орудие, и пусть пирога сгинет, как Ромул.