Эктор де Сент-Эрмин. Части вторая и третья - страница 60

— На мое место нашелся бы другой, — ответил Рене. — Не может быть, чтобы Господь не послал вам поддержку. Не будь меня рядом с вами, ангел спустился бы на землю, чтобы служить вам заступником.

Тем временем Франсуа подобрал ружья и пистолеты Рене и принес их ему.

— Положите все это в мою каюту, Франсуа, — сказал Рене, — к счастью, время пользоваться этими презренными орудиями смерти миновало.

— Эге-ге, сударь! — сказал Парижанин. — Не гнушайтесь ими: пуская их в ход, вы делали это охотно. И вот эти два парня, которых вот-вот швырнут в воду, — он пальцем указал на двух убитых малайцев, ворвавшихся в каюту девушек и гнавшихся за ними до самой палубы, — кое-что из этого поняли.

— Живее, ребята, — крикнул Рене, обращаясь к матросам, убиравшим палубу, — живее, и пусть на палубе не останется ни единой капли крови! Капитан Кернош разрешил мне выдать вам три бутыли арака, чтобы вы выпили за его здоровье и здоровье этих барышень, и выплатить вам тройное жалованье за сегодняшний день. Сударыни, давайте поднимемся на ют или спустимся к вам; хотя, полагаю, перед тем как вы спуститесь в свою каюту, ее необходимо посетить столяру. На вашем месте я предпочел бы побыть какое-то время на верхней палубе. Или побыть в моей каюте до тех пор, пока вы не сможете возвратиться к себе.

— Поднимемся на ют, — сказала Элен.

Они втроем поднялись туда и сели, обратив взор на море. Деяния Божьи почти всегда служат утешением рядом с людскими деяниями.

Взгляды их невольно устремились на необъятную морскую равнину.

— Как подумаешь, — хлопнув себя по лбу, произнес Рене, — что всего несколько минут назад здесь были люди, которые покончили с собой ударами ножей, кинжалов и клинков и ради последнего из которых я рискнул бы собственной жизнью, окажись он теперь в опасности!

Элен вздохнула и присела рядом с Джейн и Рене на скамью.

— Так неужели, — без всякого перехода спросил ее молодой человек, — у вас во Франции нет больше ни одного родственника, кому я мог бы по возвращении сообщить новости о вас и у кого мог бы попросить для вас покровительства?

— История нашей семьи печальна: внезапно в ней начала властвовать смерть. Первым ушел наш дядя, отец трех сыновей, и вскоре за ним последовала тетя, не пережив расстрела старшего сына и ужасной гибели на гильотине среднего; что же касается младшего, то его судьба является тайной, проникнуть в которую изо всех сил пытался мой отец, однако ее покров навсегда скрыл эту юную жизнь. В тот самый вечер, когда кузен намеревался подписать свое брачное соглашение, он исчез, словно один из тех сказочных героев, которые проваливаются сквозь землю и которых никто никогда более не видит.

— А вы были знакомы с этим молодым человеком? — спросил Рене.

— Разумеется, я даже помню его, хотя мы были тогда чрезвычайно молоды: одно время он служил под началом моего отца, капитана первого ранга; это был милый мальчик, прелестно выглядевший в своем наряде лоцманского ученика, с кинжалом за поясом и в морской шапке. Ему было тогда двенадцать или тринадцать лет, а мне — шесть или семь. Моя сестра, которая младше меня, знала его меньше. Мой отец — мы можем сейчас говорить об этом, поскольку все разрушено, все сломано, — даже подумывал связать наши семьи еще более тесными узами. Я вспоминаю, что мы называли друг друга не только милый братец и милая сестрица, но и милый муженек и милая женушка. Все это из тех миражей юности, какие следует забыть, в особенности когда нет никакого интереса вспоминать их и когда они не затрагивают сердце. Узнав о несчастье, произошедшем с ним, мы, со своей стороны, предприняли поиски, но они оказались бесполезны, и мой отец полагал, что бедный мальчик погиб. Затем случились великие беды — смерть Кадудаля, Пишегрю и герцога Энгиенского. Наскучив жизнью во Франции, отец решил отдать все свои заботы пятнадцати или двадцати льё земельных угодий, которые принадлежали ему на другом конце света и где, как ему говорили, можно разбогатеть, всего лишь выращивая рис. В Лондоне мы познакомились с сэром Джеймсом Эспли, который живет в Индии уже семь или восемь лет и, служа в гарнизоне Калькутты, оказался нашим соседом, но так, как соседство понимают в Индии, то есть на расстоянии двух или трех сотен льё друг от друга. Он изучил индийскую почву и знает, какую прибыль можно из нее извлечь; он заядлый охотник и мечтает создать независимое княжество окружностью в шестьдесят льё. Я же, подобно Гамлету, менее честолюбива и, будь даже мое княжество размером со скорлупку ореха, буду в нем счастлива, лишь бы счастлива была моя сестра.