Этика Нового Завета - страница 48
. Тем не менее в контексте I века слово «Мессия» у многих ассоциировалось с помазанным правителем, который победит врагов Израиля (особенно римлян) и восстановит царский престол Давидов. Ожидание такой мессианской фигуры ярко выражено в Псалмах Соломона, собрании еврейских молитв, составленном в I веке до н.э.
Воззри, Господи, и поставь для них Царя их,
сына Давидова, править рабом Твоим, Израилем,
во время, известное Тебе, о Боже!
Укрепи его силой разрушить нечестивых правителей,
очистить Иерусалим от язычников,
которые попирают его к разрушению;
в премудрости и праведности изгнать
грешников из наследия их;
сокрушить высокомерие грешников как сосуд горшечника;
все существо их разбить жезлом железным;
уничтожить беззаконные народы словом уст его...
Он соберет народ святой, который он поведет в праведности;
и будет судить племена народа, очищенного Господом, Богом их...
И он будет праведным царем над ними, наученным Богом.
Не будет нечестия среди них во дни его,
ибо все будут святы,
и царем их будет Владыка Мессия[16].
В свете таких горячих ожиданий исповедание Петром Иисуса как «Мессии» приобретает коннотации, глубоко националистические и ориентированные на проявление власти. Петр уже начал «видеть» Иисуса, но пока еще несовершенно, как слепой, который видел «ходящие деревья». Следовательно, упрекая учеников, Иисус не отвергает титул «Мессия», но вводит новое и совершенно необычное учение:
Тогда Он начал учить их, что Сын Человеческий должен претерпеть великое страдание и быть отвергнутым старейшинами, первосвященниками и книжниками, и быть убитым, но через три дня воскреснуть (8:31).
Смысл мессианства переосмысливается в свете страданий Сына Человеческого[17].
Не удивительно, что Петру трудно усвоить такое учение. Между ним и Иисусом даже происходит обмен упреками:
И Петр отозвал Его в сторону и начал упрекать [epitiman] Его. Но обернувшись и глядя на своих учеников, Он упрекнул [epetimesen] Петра и сказал: «Иди за мной, сатана! Ибо ты думаешь не о Божьем, а о людском! (8:326-33).
Характеристика Петра как сатаны не случайна. В этой сцене Петр выступает как искуситель и противник. То, как Иисус определил свое мессианство, противоречило всем ожиданиям и всем нормальным канонам политической эффективности. Возражение Петра (казалось бы, разумное) есть не что иное, как предложение Иисусу отречься от себя и от своей миссии, а значит, капитулировать перед сатаной. Иисус решительно отвергает его и утверждает, что Он будет Мессией страдающим. Такого поведения требует от Него послушание Богу.
Но это еще не все. Иисус говорит, что Его призвание страдать не уникальное. К этому же Он зовет всех, кто пойдет за Ним.
И подозвав народ с учениками своими, сказал им: «Кто хочет.идти за Мною, пусть отречется от себя и возьмет крест свой и следует за Мною. Ибо, кто хочет жизнь свою спасти, тот потеряет ее; а кто потеряет жизнь свою ради Меня и благовестия, тот спасет ее» (8:34-35).
Ученики Мессии призваны идти за Ним по пути страдания, отвержения и смерти. Но Марк называет эту весть «благовестием»! Что же это за весть?
В любом случае очевидно: хотя мессианство Иисуса ученики, возможно, и признали, смысл мессианства им еще во многом не открылся. Как и в случае со слепым, зрение возвращается не сразу. Отчетливо увидеть вещи они смогут лишь гораздо позже, после распятия. Собственно, Марк нигде прямо не говорит о четком признании ими истинного характера мессианства; повествовательная стратегия Марка призывает читателя самому сделать вывод, самому ответить на вопрос «А вы за кого Меня почитаете?», - ответить, исповедуя Иисуса распятым Мессией. Для марковской этики это исповедание исполнено сурового смысла: быть учеником Иисуса, значит, формировать себя Тем, кто умер на кресте, умер оставленным. Когда мы принимаем ответ Марка на вопрос «А вы за кого Меня почитаете?», мы не просто делаем богословское утверждение относительно личности Иисуса - мы делаем выбор и относительно своей личности.
После ключевого разговора с учениками в Кесарии Филипповой (8:27-9:1) деяния силы почти прекращаются: мы находим лишь один экзорцизм (9:14-29), одно исцеление (10:46-52) и одно проклятие смоковницы (11:12-13, 20-21). Даже в сцене с экзорцизмом в словах Иисуса звучит нетерпение и неохота: «О поколение без веры! Долго ли Мне еще быть среди вас? Долго ли Мне еще вас терпеть? Приведите его ко Мне» (9:19). Создается впечатление, что теперь чудотворение больше не выражает Его миссию, а только отвлекает от нее. Рассказ движется к Голгофе.