Фарсаны УС № 1-3, 1965 - страница 21
Поднялся выше, открыл верх кабины и полетел с максимальной скоростью, опьяняющей и захватывающей дух.
Внизу проносились поля, сельскохозяйственные постройки, сады, заводы со светлыми, как оранжерея, цехами. А вот большая, огороженная и тщательно охраняемая территория самой мощной на планете анигиляционной энергостанции. На меня она производит гнетущее впечатление. Видимо, потому, что там во время опасного эксперимента погиб мой отец. Сверху я видел отдельные наземные сооружения энергостанции. Там, глубоко под землей, стоял несмолкаемый грозный шум гигантских турбин.
Показалась Тиара — город, в котором я шил. Тиара — это скорее не город, а буйно зеленеющий парк с редкими вкраплениями многоцветных домов и дворцов. Я посадил машину около моего дома на открытой, незатененной площадке, где гелиоплан мог накапливать солнечную энергию. В саду собирал плоды наш покорный и неутомимый кибернетический слуга, похожий на вертикально поставленного огромного муравья.
— Гок! — позвал я его.
Он проворно подбежал ко мне на своих гибких ногах.
— Где мама? — спросил я.
Значит, снова под землей на гигантской фабрике энергии. Работая в экспериментальном цехе, она старалась заменить отца.
Я направился в свою комнату и только сейчас почувствовал усталость. Слипались глаза, страшно хотелось спать.
Слуга послушно плелся сзади.
Гок был последним словом малой, так называемой домашней кибернетики. По своей универсальности он не уступал огромным электронным “думающим” машинам, построенным по-старинке. Его толстое муравьиное брюхо, до отказа напичканное миллионами микроэлементов, было бездонным хранилищем знаний. Гок был способен производить с молниеносной быстротой сложнейшие вычисления. Без него я запутался бы в черновых расчетах, и моя работа по астрофизике затянулась бы на десятки лет. Но — странное дело! — чем больше я нуждался в нем, тем неприятнее он мне становился.
В комнате было светло, как на улице. За прозрачными стенами гнулись под свежеющим ветром деревья. Скоро, видимо, будет дождь.
— А вчера мама была дома? — спросил я, раздеваясь.
— Да. Вчера мы вычисляли коэффициент анигилируемой меди.
— Меди?
— Да, меди. Архан с Южного полюса Ронти-Рон и несколько ученых-северян выдвинули предположение, что медь с успехом можно использовать на наших анигиляционных станциях. Я же считаю, что медь скоро вытеснит более дорогую ртуть и антиртуть. Чем скорее, тем лучше.
И откуда только Гок знает все эти новости? Мне захотелось посадить в лужу этого тупицу-всезнайку.
— Вчера Круг арханов составил список членов межзвездной экспедиции, — сказал я. — Кого, по-твоему, назначили начальником экспедиции? Ну-ка, сообрази, пошевели своими железными мозгами.
— Конечно, Нанди-Нана.
— Вот и ошибся. Меня.
— Не может быть. Потому что…
— Ну ладно, хватит! — грубо прервал я. — Хочу спать.
Я повалился на постель и мгновенно заснул. Проснулся от шума, доносившегося со стороны экрана всепланетной связи. Не открывая глаз, я прислушался. Там происходила какая-то перебранка. Кто мог быть на экране? — гадал я. — Сэнди-Ски! Ну конечно он! Только он мог так сочно выражаться. Гок что-то пытался ему объяснить. На это вспыльчивый планетолог разразился градом проклятий.
Я приоткрыл один глаз и увидел забавную сцену. На светящемся экране — сердитое лицо моего друга. Его густые брови грозно хмурились. Перед экраном, облитый призрачным светом, стоял Гок и однообразно гнусавил:
— Он спит всего три часа. Не стану его будить.
— Молчи, дурак! — кричал Сэнди-Ски. — Он срочно нужен.
— Но поймите, он вернулся из межпланетного полета…
— Болван, железная погремушка, ты еще учить меня вздумал!
Рассмеявшись, я вскочил, подбежал к экрану и оттолкнул Гока. Тот отлетел в сторону, едва удержав равновесие.
— Так его, хама, — злорадствовал Сэнди-Ски. — Эо, Тонри!
— Эо! В чем дело?
— Ты разве не знаешь? Сейчас загорится огонь над Шаровым Дворцом Знаний. Я жду тебя там.
Огонь над Дворцом Знаний означал, что там идет Всепланетный Круг ученых, обсуждающих какую-нибудь важную проблему.