Французская военная миссия в России в годы Первой мировой войны - страница 27

. Судя по всему, в это время Оливари увлёкся экспериментами капитана Пенсмена по перехвату телефонных переговоров и радиограмм в расположении 5-й армии и оставил в Петрограде лейтенанта Ренара, который, по всей видимости, по инициативе русского Генштаба работал над созданием учебного отдела дешифровки[222]. Анри Оливари был человеком амбициозным, претендовавшим на лавры легендарного французского шифровальщика полковника Франсуа Картье, или, по крайней мере, считал себя ни в чем ему не уступавшим.

Конфликтная ситуация внутри миссии нашла отражения и в воспоминаниях шифровальщика — он дал Жанену, Лаверню и Ланглуа весьма желчные характеристики. Впоследствии, по сведениям французской исследовательницы Софи де Ластур, Анри Оливари будет убеждать Николая II отречься от престола, а после формирования Добровольческой армии уедет работать в расположение Антона Деникина[223].

Успехи коллеги Пенсмена вдохновили его принять решение поддержать его работу в пределах штаба армии. В качестве полигона для прослушивания телефонных переговоров была избрана 5-я армия генерала Гурко, в которой уже не в первый раз испытывались новые методы борьбы с противником: как уже упоминалось, в рядах 5-й армии налаживал аэрофотосъемку Люберсак. Более того, Оливари по собственной инициативе принял решение «объединить два в одном» и принялся работать на ниве радиоперехвата также в полосе действия 5-й армии, параллельно опытам Пенсмена с телефонной прослушкой.

Представляется нелишним привести обширную цитату Оливари о состоянии русской службы радиоперехвата и результатах его деятельности у генерала Гурко:

«Пятая армия располагала тремя хорошо оснащёнными постами с немецким оборудованием[224]. Один из этих постов был предназначен для обеспечения радиотелеграфной связи между станциями других русских армий; второй занимался радиоперехватом немецких станций, последний был занят радиопеленгацией. Но со временем один из них тоже принялся за радиоперехват.

Таким образом, существовала очень насыщенная сеть, благодаря которой никакая из немецких передач не ускользнула бы. Чтобы судить о ней, мы запросили у полковника, начальника TSF, протоколы прослушивания с трёх постов 5 армии: Двинск-1, Двинск-2 и Опса (находилась в 40 километрах от Двинска). За период с 1 по 14 июля, было идентифицировано 143 немецких радиограммы, первая станция приняла, более или менее хорошо 88, вторая зарегистрировала 89, что же до третьей, располагавшейся в Опсе, в протоколе фигурировало 79 радиограмм.

Первый вывод: русские «слушают» недостаточно.

Качество прослушивания оставалось средним, в действительности из 143 радиограмм, только одна была получена сразу тремя станциями и ещё девять — двумя из них.

Второй вывод: русские «слушают» плохо.

Эти радиограммы, отправленные в Псков, были изучены с большей или меньшей быстротой и более или менее тщательно, они были переписаны на латинице, зашифрованы и отправлены потом Верленом в Париж.

Процент радиограмм, над которыми была проведена работа на месте, составляет порядка 32 %»[225].

«С 4 по 9 августа, в новом докладе было показано, что 60 % радиограмм теперь можно использовать, некоторые из которых были даже одинаково приняты тремя постами».

«Для того, чтобы наша организация была полноценной, я добавил, что будет необходимо создать главный пост со стратегическим значением на Северном фронте, для координации действий всех радиостанций фронта»[226].

Сомнительно, что миссия дала хорошие результаты. Инспектировавший 5-ю армию полковник Рампон в конце октября 1916 года отмечал, что телефонная связь плохо организована и плохо защищена[227]. Вряд ли можно предполагать, что при сложностях с организацией собственной связи, наши войска демонстрировали оглушительные успехи в прослушивании телефонных переговоров противника.

Интенсификация французских и английских поставок военных материалов в Россию требовала их своевременной доставки в промышленность и на театры военных действий, что было возможно только при отлаженной логистике. Своим известным высказыванием «Россия уподобилась заколоченному дому, в который можно было проникнуть только через дымовую трубу»