Французский рыцарский роман и вопросы типологии жанра в средневековой литературе - страница 9

Сказочность западноевропейского дохристианского фольклора пришла в соприкосновение с причудливым вымыслом восточных преданий. Рыцари-крестоносцы привозили из своих странствий не только узорчатые ткани, драгоценное оружие и прекрасных невольниц, но и не менее привлекательные рассказы, получавшие соответствующую обработку либо уже у походных шатров, либо дома, в городах и замках, услаждая слух жадных до таких историй благородных кавалеров и дам.

Значение контактов с Востоком, причем не только в результате крестовых походов, но параллельно им и даже раньше — через арабизированную Испанию — уже неоднократно подчеркивалось и подробнейшим образом изучалось в специальной литературе. Что касается провансальской культуры, то эти контакты, непосредственные и постоянные, несомненно способствовали как общему литературному подъему, так и формированию ряда конкретных литературных жанров.

Для Севера дело обстояло иначе. Восток здесь был дальше, загадочней, непонятней, порой враждебней. Он был именно экзотикой, т. е. чем-то чужим, непривычным, настораживающим, но, может быть, благодаря этому еще более манящим. В романе воздействие Востока не так лежит на поверхности, как, скажем, в лирике трубадуров, хотя, как увидим, восточная тема отчетливо звучит и в романе.

Наконец, благодаря крестовым походам в западноевропейскую словесность вошли темы и образы, полученные в Византии. Думается, что литература последней не просто оказалась посредницей, приобщив западноевропейскую культуру к культуре античности. Византийская литература была в XII в. достаточно жизнеспособным организмом, чтобы воздействовать непосредственно. Поэтому, говоря о куртуазном романе так называемого греко-византийского цикла, следует вспомнить не только Лонга, Гелиодора или Ахилла Татия, но и Евматия Макремволита, Феодора Продрома или Никиту Евгениана [20].

Другим важным импульсом развития куртуазного романа был заметно возросший — в связи с общим ростом образованности, появлением университетов, увеличением числа скрипториев и т. п. — интерес к античности, прежде всего древнеримской. Этот интерес проявился и в прямом обращении к античным текстам в, и в укрепившейся на этой основе латинской литературной традиции[21]. Вопрос этот хорошо изучен, в частности применительно к эволюции рыцарского романа [22], так что на нем вряд ли следует останавливаться подробно. Отметим лишь один весьма существенный момент. Воздействие античной традиции не только стоит у колыбели рыцарского романа, но сопровождает почти все его развитие. И если не каждый автор рыцарского романа похвалялся тем, что перелагал Вергилия или Овидия (как с гордостью написал о том Кретьен де Труа в первых строках «Клижеса»), то наверняка каждый знал великих поэтов золотого века римской литературы.

Здесь мы несколько отвлеклись от рассмотрения общекультурных истоков рыцарского романа и обратились к истокам чисто литературным. Последние более видны, они более на поверхности, но воздействие их не всегда прямолинейно и непосредственно. Литературные предпосылки возникновения рыцарского романа многочисленны. Источники его разнообразны. Они были двоякого рода. Ведь куртуазный роман возникал и утверждался не вслед за возникновением и утверждением других жанров, а во многом одновременно с ними. Становление романа проходило на фоне дальнейшего успешного развития героического эпоса (жест), агиографии, историографии, на фоне упрочения основных жанров городской литературы и т. п.

Все эти литературные явления оказывали то или иное воздействие на роман. Вполне понятно, что воздействие это было не однородным. Следует различать воздействие жанров уже сложившихся, т. е. хронологически и типологически предшествовавших роману, и жанров, находящихся в процессе становления, когда перед нами не одностороннее усвоение опыта прошлого, а живой литературный обмен.

Но «прошлое» тоже было разное. Было «прошлое» свое, недавнее. Оно еще продолжало живую жизнь, хотя и воспринималось как уже пройденное, отошедшее. Другое «прошлое» действительно давно и невозвратно прошло, хотя его все еще проходили в школах. Это была литература античности, в ее латинском варианте, конечно, и возникновение романа несомненно связано с повысившимся в XII в. интересом к античному наследию.