Галицко-Волынская Русь - страница 33
.
Что касается бояр Юго-Западной Руси, то в социальном и политическом отношении они мало чем отличались от древнерусского боярства вообще[362]. Прежде всего, здесь отсутствовали экономические основания для социально-политического возвышения бояр и противопоставления их общине — крупная феодальная земельная собственность[363]. «Источники рисуют совсем другой статус боярства, — считают авторы монографии «Города-государства Древней Руси». — Одна из их функций связана с деятельностью дружины: бояре выступают старшими дружинниками, окружают князя, и в такой роли Галицко-Волынская летопись знает их на протяжении XII–XIII вв. Но чаще всего они играли роль лидеров в городской общине, возглавляя партии, ведущие между собой борьбу…, бояре, враждуя друг с другом, увлекали за собой остальной люд, раскалывая общество на борющиеся группировки»[364].
«Отсутствие единства среди бояр, участие в их затеях рядового населения говорит о том, что галицкое боярство не консолидировалось в замкнутое сословие и было пока достаточно размытой социальной категорией»[365]. Но сколь не велика была роль бояр в жизни общины, не следует «преувеличивать политическую значимость боярства, ибо в Галиче, как и в других землях, последнее слово преимущественно оставаясь за городской общиной в целом»[366]. Вместе с тем, спецификой Юго-Западной Руси было «активное участие Польши и Венгрии во внутренней политической жизни Владимирской и Галицкой волостей», что оказывало «заметное влияние на статус бояр»: поддержка, предоставляемая время от времени галицким и волынским боярам иноземцами, порождала «известную их (бояр. — А.М.) независимость от собственных общин»[367].
Нет оснований преувеличивать политическую силу бояр и во взаимоотношениях с княжеской властью, права которой они бы пытались свести к минимуму и как-либо изменить существующую форму правления. Бояре «боролись не против княжеской власти, а против отдельных князей. В противном случае не понять, почему некоторые бояре стремились вокняжиться в Галиче»[368]. Галицко-волынское боярство не превратилось во всемогущую олигархию, благодаря политической самостоятельности народных масс: через вече и свою военную организацию «люди» всегда могли заставить любого политического лидера считаться с интересами всей общины или же избавиться от него[369]. В итоге И. Я Фроянов приходит к выводу, что факты, почерпнутые из источников, не согласуются с распространенными представлениями об общественном положении галицко-волынского боярства: «Всесилие бояр, подмявших якобы под себя и народ, и князя, — миф старой историографии, повторяемый современными авторами»[370].
Принципы, сформулированные в работах И. Я. Фроянова и его последователей, получающие растущее признание в современной науке, открывают широкие перспективы для новых исследований в области общественных отношений и государственного строя средневековой Руси, преодоления многих неоправданных стереотипов и устаревших представлений. Являясь, с одной стороны, продолжением традиционной для русской историографии общинной концепции древнерусской цивилизации, они в то же время опираются на опыт советских исследователей, не отрицая возможностей формационного подхода в изучении исторического прошлого. В сочетании этих двух методологических приемов — цивилизационного и формационного, — на наш взгляд, состоит основная перспектива дальнейшего научного поиска и осмысления особенностей общественно-политической истории русского средневековья.
Таким образом, при изучении социально-политического строя Юго-Западной Руси главным вопросом, вызывавшим наибольшее внимание исследователей, оказался вопрос об общественном положении и политической роли галицко-волынского боярства. Он был в центре внимания большинства исторических сочинений, так или иначе касающихся Галичины и Волыни, и от его решения зависела общая оценка общественно-политических отношений, значения института княжеской власти, политических возможностей городской общины. Суждения, высказанные по этому центральному вопросу, многообразны и разноречивы и, с одной стороны, свидетельствуют о глубокой и разносторонней разработке проблемы, выявлении ее различных аспектов, а, с другой — отражают широкий спектр конкретных исследовательских решений.